Картина в тайнике - [20]

- А как со священником? - спросил он у Владова.

Тот подал папку.

Фото... Человек с острым взглядом и шарообразной, как арбуз, лысой головой. Каноник Юлиан Евгенович Боринский. Пятидесяти семи лет. Во время войны и в первые послевоенные годы имел приход в селе Песчаном, откуда родом Прусь. Потом добился, чтобы его перевели в город. Живет на Парковой улице, дом номер восемь, квартира семнадцать. Имеет автомобиль "Москвич".

- Давайте-ка мы с вами, Петр, съездим в автоинспекцию, - предложил Козюренко.

- Простите, еще одно... - Старший лейтенант подал папку. - Рапорт начальника Ковельской милиции. Они нашли тракториста Тимка - Тимофея Васильевича Вальченко. И не только его, а и еще двух попутчиков Семенишина. Все трое опознали его. И подтвердили, что Семенишин действительно ехал с ними в одном вагоне поезда, вышедшего из Желехова в двадцать один час двадцать семь минут восемнадцатого мая. Какие будут указания?

- Верните Семенишину подписку о невыезде. Поблагодарите ковельских товарищей. И спросите, не забыли ли они извиниться перед Семенишиным?

...Каноник собора святого Павла Юлиан Боринский отдыхал после обеда, когда к нему пришли работники автоинспекции. Домработница - некрасивая пожилая женщина с бельмом на глазу - подозрительно посмотрела на них и заявила, что его милость спят и беспокоить их в такое время неучтиво, особенно из-за мелочей. А мелочами она считала все, кроме церковных дел, так как была убеждена, что настоящая жизнь существует где-то там, на небе, и путь туда открывает ей церковь и лично отец Юлиан. Работники инспекции начали доказывать, что дело у них очень серьезное, когда на пороге появился сам святой отец. Он довольно-таки невежливо отстранил женщину и поинтересовался, что происходит.

Козюренко показал удостоверение старшего автоинспектора.

- Вы - Юлиан Евгенович Боринский? - спросил сурово.

Домработница всплеснула руками, увидев такое непочтение к его милости. Хотела уже вмешаться и проучить нахалов, но каноник остановил ее.

- Ступайте в кухню, Настя, - велел он и пригласил уважаемых гостей в комнату.

Козюренко вынул из планшета бумажку, заглянул в нее.

- Вы владелец автомобиля "Москвич"? - спросил официальным тоном и назвал номер машины.

Его милость сложил на груди пухлые руки, пошевелил пальцами.

- Да, это моя машина, - ответил он с достоинством.

- Двухцветная, сине-белая? - уточнил Козюренко.

- Да, будьте любезны, сине-белая, - подтвердил каноник.

- Мы расследуем автомобильную аварию, - посмотрел на него Козюренко, - и проверяем все двухцветные сине-белые "Москвичи".

Отец Юлиан сокрушенно покачал головой, как бы сочувствуя работникам инспекции, которым приходится возиться с таким нудным делом.

- Но я же не попадал ни в какую аварию, - развел он руками.

Козюренко не обратил внимания на это возражение. Спросил:

- Вы выезжали из гаража восемнадцатого мая?

Отец Юлиан опустил глаза. Снова сложил руки на груди, пошевелил пальцами. Наконец отвел взгляд от пола, словно прочитал там ответ. Спокойно объяснил:

- Восемнадцатого мая я не мог выезжать, ибо заболел и пролежал целых три дня.

- И у вас есть документ, который засвидетельствовал бы это? поинтересовался Козюренко.

Каноник поднял глаза к потолку и ответил:

- Разве гражданин инспектор не знает, что мы не берем в поликлинике бюллетеней?

- Но вас же навещал какой-нибудь врач?

- Обыкновенная простуда, - пожал плечами отец Юлиан. - Зачем же беспокоить врача? Я лежал у сестры. Настя как раз уехала домой. Живет она за городом, в Подгайцах, - счел нужным объяснить. - Так что мне и пришлось полежать у сестры.

- И она может это подтвердить?

- Разумеется.

- Ее адрес?

- Вот, будьте любезны, - сладко улыбнулся каноник, - тут рядом. Через два дома над оврагом.

- Может быть, вы проводите нас?

- Ну, конечно. Прошу только немного подождать, пока оденусь.

Через несколько минут они вместе с каноником поднялись на третий этаж старого дома в конце Парковой улицы, упирающейся в Кайзервальд полупарк-полулес на холмах под Львовом. Сестра отца Юлиана была совсем не похожа на каноника. Сухая, сморщенная женщина лет шестидесяти, с недобрым, пронизывающим взглядом. Она примостилась на диване рядом со старушкой, значительно старше ее.

Козюренко сел на предложенный стул, откашлялся и начал грубовато:

- Находился ли в вашей квартире с восемнадцатого по двадцатое мая ваш брат Боринский Юлиан Евгенович?

Женщина с удивлением посмотрела на каноника. Козюренко уставился на него - не подаст ли какой-нибудь знак?

Но священник даже не смотрел на сестру.

- Да, - ответила та, - Юлиан хворал и три дня пролежал у нас. Вот в этой комнате, - показала она на дверь справа.

- Значит, вы утверждаете, что гражданин Боринский с восемнадцатого по двадцатое мая неотлучно находился в вашей квартире? - переспросил Козюренко.

- Да.

- Кто еще может подтвердить это?

- Я, - кивнула старушка и чуть приподнялась с дивана. - Хворали они и из комнаты не выходили.

- Кто вы такая? - приготовился записывать Козюренко.

- Пелагея Степановна Бондарчук, - охотно пояснила старушка. - Живу я здесь вместе с Катериной Евгеновной.