Карта времени - [132]

Уэллс смотрел на него разинув рот.

— Да, королева и ее двор мечтали увидеть войну будущего, о которой говорил весь Лондон. Вы понимаете, что желание это отнюдь не привело меня в восторг, и не только потому, что я должен был организовать представление бесплатно. Кроме того, учитывая уровень гостей, надлежало провести все без сучка и задоринки, то есть с максимальным правдоподобием. К счастью, трюк удался на славу. Пожалуй, это был наш лучший спектакль. Достаточно было взглянуть на печальное лицо королевы, когда она созерцала развалины Лондона. На следующий день она опять пригласила меня во дворец. Я испугался: неужели они все же сумели разгадать обман? Но нет, я чуть не потерял дар речи от изумления, когда понял, что ее величество решила щедро наградить меня, чтобы я имел средства для продолжения своих исследований. Не бойтесь, вы не ослышались, королева и вправду была готова способствовать своими деньгами тому, чтобы я и впредь обманывал ее подданных. Я должен был изучить другие окна и разработать новые временные маршруты. Но и это еще не все. Она хотела, чтобы я построил для нее дворец в четвертом измерении, что-то вроде летней резиденции, где можно будет подолгу обитать и тем самым удлинить свою жизнь, ускользая от зловредного воздействия времени. И что я мог на это ответить? Только согласиться. Я, понятное дело, все еще не завершил строительство дворца — и никогда не завершу. Догадываетесь почему?

— Наверное, потому что атаки ужасных драконов затягивают работы, — ответил писатель, не скрывая отвращения.

— Именно! — подтвердил Мюррей с широкой улыбкой. — Вы, мистер Уэллс, как я вижу, начинаете разбираться в правилах игры.

Писателя шутка не развеселила. Он внимательно смотрел на собаку, которая отстала от них на несколько метров и что-то откапывала среди обломков.

— Итак, ее величество поверила в эту авантюру, что не только наполнило мой карман деньгами, но разом избавило меня от всех тревог. С тех пор мне нет дела до писем ученых, которые регулярно появляются в газетах и где меня называют обманщиком, хотя на них уже давно никто не обращает внимания. Даже тот негодяй, что мазал фасад моей конторы навозом, раздражал меня больше, чем они. Если говорить честно, остался только один человек, способный разоблачить меня, и это вы, мистер Уэллс. Но по моим прикидкам выходило, что коли вы не сделали этого до сих пор, то не сделаете и впредь. Ваше поведение по-настоящему восхищало меня — только настоящий джентльмен умеет с достоинством признать, что проиграл партию.

Мюррей возобновил прогулку, кивком головы приглашая Уэллса следовать за ним. Они молча покинули площадь и двинулись вперед по одной из улиц, со всех сторон окруженной развалинами.

— А вы не задумывались о том, что на самом деле лежит в основе всего этого, мистер Уэллс? — поинтересовался предприниматель. — Только вообразите себе: если бы я не называл это настоящим двухтысячным годом, а объявил бы, что показываю театральное представление, что я поставил на сцене пьесу, ранее написанную мною самим, то я не совершил бы никакого преступления. И многие явились бы посмотреть ее. Но, уверяю вас, никто из зрителей, вернувшись домой, не почувствовал бы в себе что-то особое, не стал бы глядеть на мир под новым углом. На самом деле я всего лишь заставляю их мечтать. Ну разве не печально, что меня как раз за это могут подвергнуть наказанию?

— Хорошо бы поинтересоваться у ваших клиентов, согласились бы они или нет заплатить ту же сумму за театральное зрелище, — ответил писатель.

— Тут вы ошибаетесь, мистер Уэллс. В действительности спрашивать их надо было бы о другом: о том, предпочли бы они узнать, что их надули, и получить назад свои деньги, или они хотели бы до конца жизни верить, будто побывали в двухтысячном году. Вот как надо формулировать вопрос. И уверяю вас, большинство предпочло бы не знать об обмане. Разве не бывает обманов, которые делают жизнь прекраснее?

Уэллс вздохнул, но он все еще не желал признать, что по сути Гиллиам прав. Судя по всему, его современникам легче было поверить, что они живут в эпоху, когда наука так или иначе способна перенести их в 2000 год, чем знать, что им никогда не вырваться из своего века.

— Вспомните, например, юного Харрингтона, — сказал Мюррей с недоброй улыбкой. — Вы его еще не забыли? Если не ошибаюсь, он до сих пор жив и здоров — исключительно благодаря обману. Обману, в котором и вам случилось поучаствовать.

Уэллс хотел было возразить, что обман обману рознь, но предприниматель не дал ему и рта раскрыть, задав новый вопрос:

— А вы знаете, что машину времени, эту столь милую вашему сердцу игрушку, которую вы храните на чердаке, построил я?

На сей раз Уэллс не мог скрыть изумления.

— Да, я сделал это по заказу Чарльза Уинслоу, кузена несчастного мистера Харрингтона, — признался Мюррей, явно наслаждаясь реакцией Уэллса. — Мистер Уинслоу участвовал в нашей второй экспедиции, а через несколько дней он явился ко мне с просьбой организовать для него и для Эндрю частное путешествие в 1888 год, в ту осень, когда творились все эти ужасы. Он готов был заплатить любые деньги — цена его не волновала. Но я, к сожалению, не мог ничего для него сделать.