Карта русского неба - [49]

В России метод дедукции слабоприменим, ибо значительная часть преступлений немотивированна. Убить могут за неосторожно брошенное слово (а то и взгляд) или потому что фэйс не понравился. Это от общей испуганности граждан; агрессия - одна из граней страха. В данном преступлении мотив явен: похищены денежные средства, значит, имеют место корыстные интересы. Почти полмиллиона - значительная сумма. Кутейкину, завязшему в кредитах, таковая явно бы не навредила. Вот бы нарыть! А дело потом замять...

У Лехи свой резон. Он жить хочет. Понимает, что, если бы все продолжится как раньше, ему останется не больше года. Дурак: надеется, что на зоне соскочет с иглы и вернет здоровье. Таким безвольным за решеткой светит иное: лишится столичного жилья, и за дозу (а на зоне поставки очень даже налажены) действительно будет готов на все. До свободы не доживет, найдут в койке охладевший труп, а квартира случайно накануне окажется отписанной либо тюремному начальству, либо конкретным пацанам (что в сущности приблизительно одно и то же). К сожалению, Леха этого не знает и продолжает сеанс самоуничижения.

Леха еще и в панике: убит дилер, где брать товар, молодой человек не знает. Почтальон, создав идеальную сеть, приучил клиентов к легкой жизни. Кошка бросила котят. Кутейкин не торопится заполнять протокол. Он, задумчиво куря (в отделе все курят вопреки Закону) продолжает выслушивать фальшивую исповедь.

Итак, одно из двух: либо дурачок знает преступника, либо имеет место импровизация, основанная на какой-то дурацкой (у дураков других быть не может) фантазии. Показания свидетелей - запутанный клубок. Камера видеонаблюдения оказалась неисправной, служебная собака след потеряла в парке. У покойного почтальона дурная репутация: распространитель зелья. Опера его покамест не трогали, ибо во-первых Коля платил за крышу (ментам, конечно), во-вторых - информировал (ментов, конечно). Мерзкий тип, такого ни на копейку не жалко. Но все же человек. А старушка все же могла бы пожить… вот с-с-скоты безбожные!

Выслушав, проявив терпение, капитан спокойно произнес:

- Спасибо. Свободны. Пока.

- Как так? - Удивился доходяга.

- Просто. Адрес вы оставили, телефон - тоже. Мы вас найдем.

- Но... глупо все.

- Вот именно. У нас теперь не правосудие по Вышинскому. Признание вины - не доказательство преступления. Или вы хотите, чтобы я вас задержал?

- Ну-у-у...

- А вы мне дайте слово, что никуда не исчезните.

- Могу подписку дать.

- Это через суд. А я готов вам поверить на слово. Идите. Я вам позвоню.

- Честно?

- У нас здесь не церковь, мы не врем... 

 

Максим Староверов между тем мучился вопросом: как потом Диме объяснить, что его травматическое оружие ушло по назначению? Надо было озаботиться приобретением индивидуального ствола... Первая мысль: пойти, выловить, отмыть, вернуть на базу. Сходил на пруд, прикинул глубину. Метра два, наверное, без тины; при желании можно и достать. Так, между прочим, "случайно" проскочил ТОТ САМЫЙ двор, мысленно посмеявшись над собой: тянет на место преступления.

Ради успокоения снова покатался на метро. Неосознанно вновь занесло на станцию "Достоевская". Там, глядя на жуткие картины и проносящихся мимо москвичей, размышлял: нет под луною ничего нового, сюжеты повторяются бесконечно, как эпизоды войны промеж землею и небом.

 

Машу Максим встретил цветами, чем ее искренне обрадовал. Нагреб денежек на торт, красную рыбу, фрукты и вино. Вечером на базе пировали. О своих проблемах с универом Максим не рассказывал, зачем расстраивать семью? А на родину не едет – потому что типа на работе занят. Между братом и сестрой хорошие дружеские отношения, что вообще редкость. Теперь Максим не слишком знает подробности личной жизни сеструхи. С кем она,  на каких условиях? И вообще: думает ли выходить замуж? Не ссорится ли с матерью, есть ли планы уехать из Мудищева... много вопросов - и немного боязно. Хотя и отличная возможность отвлечься от давящего груза.

Мария казалась таинственной, эдакой "вещью в себе". Уж не беременна ли? Поговорили немного на общебытовые, семейные темы – и вдруг:

- Понимаешь, Максимка... я ухожу в монастырь.

Брат сначала не понял. Вгляделся в светлые глаза родного человека. Изрек:

- Ты рехнулась.

- В каком-то смысле - да. Но ты не бойся: покамест я буду трудницей. Потом... может быть... меня благословят в послушницы. О постриге речи не может быть. Пока...

- А мать?

- Мама... мама не знает. Ты первый... из наших, кому я сказала. Ты умный, юрист, вообще - наша фамильная ценность. Уверена, ты меня поймешь.

- Хоть православный?

- Кто?

- Монастырь конечно. Кто еще...

- Ну-у-у... не совсем. Но не в этом дело. Я встретила человека. Хорошего. Ты не подумай что: он стал моим духовным отцом. Он... он сначала был против. Но я его убедила. Что надо попробовать...

- Но ведь... Манюся, ты же раньше не верила.

- Максим, я и сейчас не уверена, что верю. Но...

- И где он - этот твой монастырь? - Максим мучительно ломал голову: может, задумала что-то нехорошее... или... Машку втянули в какую-нибудь секту и она придумала эту сказку про монастырь.

- Отсюда - не очень далеко. От нашего дома - далече.