Карпатские орлы - [66]

Для поддержки нашего полка были выделены 130-й артиллерийский дивизион на автотяге и батарея 234-го полка самоходных артиллерийских установок. На самоходки Шульга посадил десант. С ходу он атаковал Касинку, овладел ею. К Любани и Тенчину противник подтянул свежие силы. Нашим батальонам пришлось отражать упорные контратаки. На подходе к Ердануву — в районе Кшечува — немецкое командование бросило в бой до двух батальонов пехоты и несколько самоходных артиллерийских установок. Схватка была ожесточенной. Обе стороны несли значительные потери. Наши подразделения не ослабляли натиска.

Особенно активно действовал 2-й батальон. В первых рядах атакующих находились коммунисты. Образцы храбрости показали командиры отделений Князев, Волохов, Привалов, Колмаков, Сорокин, красноармейцы Лоскутов, Чойпанкулов, Анаяров, Оганесян и другие. Меткий огонь по немецким самоходкам вели бронебойщики Миронюк и Мороз. Они уничтожили вражескую машину, которая прижимала наших стрелков в овраге, и обеспечили успех атаки опорного пункта.

Фельдшер Рашевская, рискуя жизнью, под вражеским пулеметным и артиллерийским огнем подползала к раненым бойцам. Ей удалось вынести их в укрытия, оказать медицинскую помощь. Когда в ходе атаки ранили командира взвода, красноармеец Шуманяк, используя складки местности, преодолел участок, простреливаемый немецким пулеметом, добрался до командира, перебинтовал ему рану, вынес взводного в укрытие. Врачи спасли ему жизнь. Молодой красноармеец Николай Тупица, уроженец Закарпатской Украины, сын бедного крестьянина, отличился в атаке. Он приблизился к траншее, из которой гитлеровцы вели огонь, пустил в ход гранаты, заставил замолчать вражеский пулемет. Сержант Гриченко, находясь в головной походной заставе, проявив высокую бдительность, первым обнаружил замаскированный немецкий пулемет. Подкравшись к нему, сержант уничтожил его расчет, изготовившийся к бою.

На пути к населенному пункту Тенчин я догнал группу красноармейцев и младших командиров 4-й стрелковой роты.

— Отстали от своих?

— Да все возились со «смертниками» в Любани, — ответил худощавый юноша с темными живыми глазами.

Чувствовалось, что паренек находится под впечатлением только что закончившегося боя. Не скрывая радостного возбуждения, вприпрыжку, ускоряя шаг, чтобы не отстать от меня, красноармеец продолжил разговор:

— Командир роты приказал нам добивать фрицев в Любани, а сам на самоходке с группой бойцов помчался Тенчин брать.

— Давайте познакомимся, — сказал я своему собеседнику.

— Я вас знаю.

— А я, к сожалению, вас не знаю.

— Извините, забыл представиться. Из головы вылетело. Разгорячился. Командир отделения Чуйский, — представился паренек.

Он рассказал, что его отделение вело бой с группой гитлеровцев в Любани. Они не сдавались. Пришлось вышибать их с чердаков, из подвалов.

— Любань мы очистили и теперь догоняем роту, — сказал Чуйский. — Нам сорок километров надо покрыть за сутки, а прошли только половину. Уже ночь подходит, и мы торопимся. Утром командир с нас спросит.

— Это уж как пить дать спросит, — поддержал я Чуйского.

Так я познакомился с Юрием Чуйским. Он пришел в полк с новобранцами примерно месяц назад. Мы шли с ним и беседовали. Чуйский расспрашивал меня больше, чем я его.

— Почему мало самоходок участвовало в наступлении на Кшечув? Надо было побольше людей посадить на самоходки, тогда бы мы быстро выполнили боевой приказ, — сказал он. А потом вдруг задал такой вопрос: — Скоро ли наши союзнички на Западе начнут действовать более решительно?

Юрий кратко рассказал о себе. Ему шел девятнадцатый год. Перед призывом в армию окончил школу, вступил в комсомол. Делясь своими мечтами, Чуйский сказал:

— Хочу в партию вступить, быть таким, как Павка Корчагин…

— Чему же вы научились у Павки Корчагина?

— Понимать свое счастье, — ответил Юрий. — Бороться за нашу победу — в этом я вижу высшее счастье война-комсомольца. — И Юрий похлопал по своему автомату.

Вечером я повстречался с командиром роты Федуловым. Он рассказал, что в бою за Любань Юрий Чуйский проявил инициативу и храбрость. Когда началась атака, Чуйский первым вырвался вперед, увлек за собой трех бойцов. На окраине села они блокировали группу гитлеровцев, засевших в подвальном помещении дома. Фашисты вели огонь, пытаясь преградить нашим бойцам путь в село. Чуйский и его товарищи забросали подвал гранатами. Рота ворвалась в Любань. Но вдруг ожил вражеский окоп, замаскированный в саду под крупным деревом. Чуйский ближе подполз к окопу, пустил в ход гранаты. Рота продвигалась вперед, Федулов приказал Чуйскому принять на себя командование отделением (теми же тремя красноармейцами, которые действовали вместе с Юрием), немедленно сесть на самоходку и двигаться вперед, на Тенчин.

— А как же с теми гитлеровцами, что запрятались в Любани? Неужели оставим их живыми? — спросил Чуйский командира роты. — Я еще ни одного фрица не взял в плен. Разрешите моему отделению остаться в селе. Мы прикончим или пленим уцелевших фашистов.

Получив разрешение, Чуйский с тремя бойцами устроил в Любани засаду у сельской бани. Там скрывались пять гитлеровцев. Двух из них Юрий заставил сдаться в плен, а троих его бойцы убили в перестрелке.