Карманный линкор. «Адмирал Шеер» в Атлантике - [78]

Самолет приближался, там тоже заметили «Шеер». Расстояние определили в 16 километров. Очевидно, летчики намеревались держаться в пределах видимости, но вне досягаемости. Пича переполняло волнение, и он упрашивал капитана позволить ему подняться в воздух и атаковать вражеский самолет.

— Только разрешите нам до него добраться. Во-первых, мы узнаем, откуда он: с береговой базы или авианосца, а во-вторых, у нас все шансы с ним разделаться.

— Мне импонирует ваше рвение, Пич, но я не согласен с вами относительно ваших шансов. Во-первых, я не считаю «арадо» пригодным для активных действий, а во-вторых, каким оружием вы собираетесь его сбить? Вы же демонтировали 2-сантиметровую пушку, чтобы уменьшить вес. Нет, дорогой мой Пич, вынужден вам отказать.

— Но у нас же есть пулеметы, капитан, — с горячностью возразил Пич. — Одно удачное попадание…

— Вам нельзя рассчитывать на удачное попадание, а если чужак окажется проворнее «арадо», то мы с вами больше не встретимся. Ему необязательно даже попадать в вас; хватит простого выстрела из пушки или пулемета, чтобы ваш старенький «арадо», который и так держится на одном честном слове, развалился на части. Да и вообще мы просто не можем дожидаться, пока вы вернетесь на борт.

Как только был обнаружен вражеский самолет, — Кранке надеялся, что еще до того, как с самолета заметили «Шеер», — крейсер изменил курс с зюйд-ост на ост-тень-норд-ост в надежде ввести врага в заблуждение относительно своих намерений. «Шеер» продолжал идти тем же курсом, даже когда примерно через час самолет исчез. Поскольку самолет постоянно передавал сообщения по радио, Кранке должен был считаться с возможностью воздушной атаки либо самолетов наземного базирования с авиабазы на Сейшелах, либо с авианосца, возможно расположенного неподалеку. В связи с этим зенитчики оставались на своих постах, но до самой темноты ничего не происходило. Через час «Шеер» снова вернулся на курс зюйд-ост. Корабль всю ночь оставался в состоянии боеготовности, ибо в любой момент мог показаться враг, тем более что рассчитывать на радиолокатор не приходилось, так как он был неисправен.

Во время ночного ожидания и неизвестности на крейсере выключили громкую связь, потому что он был готов к бою и все матросы находились на своих местах. Главный хирург в одиночестве сидел в офицерской кают-компании, прислушиваясь к радиоприемнику, где довольно четко шла передача немецкой коротковолновой станции. И вдруг он услышал официальное сообщение об успехах «Шеера» под командованием капитана Кранке и о награждении его Рыцарским крестом. Тогда он, естественно, бросился на мостик, чтобы рассказать новости Кранке и первым поздравить его.

Добрая весть обежала весь корабль, и на какое-то время там забыли даже про британский флот. Единственным человеком, кого не порадовала новость, был первый помощник, который тоже явился на мостик, чтобы вместе с остальными поздравить капитана и извиниться, так как он был совершенно уверен, что главный хирург узнал о Рыцарском кресте через какую-то утечку информации. С тяжелой совестью он подошел к капитану и принес ему официальные поздравления. Кранке улыбался и, что не удивительно, пребывал в приподнятом расположении духа. И тут Грубер принялся просить прощения.

— За что вы извиняетесь, Грубер? — удивился капитан. — За то, что вы поздравили меня позже других, а не раньше всех, как обычно?

Тогда, обмирая, Грубер рассказал о безобидном заговоре между ним и начальником службы связи о том, чтобы сохранить новость в секрете до тех пор, пока не представится случай обнародовать ее в более подобающей обстановке.

— Ясно, — сказал Кранке. — Теперь я понимаю, почему вам так не терпелось собрать команду на корме. — И он рассмеялся.

Не обошлось и без ложки дегтя в этой общей бочке меда — в самый подходящий момент пришло донесение из радиорубки. В непосредственной близости от «Шеера» наблюдаются весьма подозрительные радиосигналы.

— Судя по манере и темпу, это военно-морской радист, — сказал начальник службы радиоперехвата. — Сигналы идут так громко, что пришлось их приглушить.

Это означало, что где-то совсем рядом находится британский военный корабль.

После войны стало известно, что во время захвата «Канадиен Крузера» примерно в 120 морских милях к северу от места проходил 10 000-тонный крейсер «Глазго». В течение следующих суток «Глазго» со своей максимальной скоростью 32,5 узла и добавочной скоростью 6–7 узлов быстро подошел к немецкому крейсеру, который в тот момент находился на востоке от него.

Тогда же главнокомандующий в Южной Атлантике отрядил из сопровождения конвоя, пересекавшего экватор, тяжелый крейсер «Австралия», развивающий скорость до 31,5 узла, и менее быстроходный легкий крейсер «Хокинс». Потом из другого конвоя, находившегося намного южнее, к «Шееру» отправился легкий крейсер «Эмералд» на скорости 33 узла. Из Момбасы также были высланы авианосец «Гермес» и крейсер «Кейптаун» на скорости 29 узлов. И наконец, находившиеся южнее тяжелые крейсеры «Канберра» (31,5 узла) и «Шропшир» (32,5 узла) получили распоряжение идти на север, чтобы включиться в преследование и сомкнуть кольцо вокруг «Шеера».