Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву - [5]
8. Покупка саней, саночек, бегунов и прочие нужнейшие к сему снаряды
Любезные молодчики! Теперь настала ваша очередь выпустить на свет денежки ваших батюшек. По вашей живости и летам не всегда для вас прилична скучная езда в каретах. Довольно и того, если вы будете оные удостаивать сидением вашим в таких только случаях, когда потребно вам выезжать с сестрицами в те дома, где должно появляться не со всклокоченными волосами. Довольно и того, если вы будете пользоваться спасительною помощью карет в те ветреные и снежные дни, которые щеголеватой вашей прическе угрожают разрушением. – Протрите глаза сонливым деревенским денежкам; предложите батюшкам вашим сами, a если не смеете, то упросите матушек замолвить слова три о необходимо нужной покупке саней и бегунов. Выбирайте хорошие, а всего более модные санки, и не пекитесь о прочности; ибо довольно, если они прослужат одну зиму. Дабы можно было представлять не безважное лицо на бегу, или проезжая по улицам мимо знакомых домов, или катая знакомых вам барышень, постарайтесь также поскорее купить хороших бегунов. Ездите каждый день на конную, приценивайтесь, торгуйте и покупайте. Однако ж по обычаю конских охотников должны вы купленных вами бегунов беспрестанно променивать на других и с новыми поступать таким же образом. При сей мене всегда вы будете придавать столько денег, что напоследок, лишившись всей той суммы, которую вы за первых лошадей заплатили, при четвертой или пятой мене придайте и еще столько же денег, так что, потратив много и продолжая беспрестанно меняться, наконец выменяете вы самых лучших кляч. С помощью таковой мены можете вы всегда иметь разной шерсти лошадей, а за незнание ваше прослыть знатоком. Дабы представлять из себя человека знающего, должно вам при сих променах и придачах уметь только растворять у лошади рот и быть сведому о некоторых в оном находящихся зубах. По сем советуйтесь со знающими коннористателями о наряде верхового. Оденьте сего сопутствователя вашего англичанином, турком, албанцем, сербом, черкесом, казаком, гусаром или просто слугой. Изготовьте также довольно пространный реестр материалам, из коих должны устроиться собственно уже для вас самих какая-либо санная шуба или куртка с чикчирами[2]. – Окончивши все таковые дела с успехом, не забудьте однако ж упросить ваших сестриц, дабы они в равноподобных затеях приняли вашу сторону. Им довольно известны, a вам весьма сведомы приятности катания на санях так называемою кадрилью. Припомните им о тех днях, в которые, сговорившись, несколько барышень и кавалеров катаются на нескольких прекрасных венских или на городовых санях, везомых лошадьми под фартуками. Надоумьте, сколь нужно им иметь сии зимние экипажи. Припомните ряды, бег и масленичные катания. Представьте живо те ясные и теплые зимние дни, в которые для прогулки с великою приятностью можно ездить на сих санях. Опишите им все оное с такой приятностью, чтоб они на другой же день пристали к батюшкам со своими докуками и помощью оных наконец упросили бы их купить венские или городовые, сафьяном обитые и под пальмовое дерево выкрашенные сани. Одним словом, старайтесь сколько можно, чтоб на все и всюду сыпать деньги и приводить в сухощавость тучный родительской кошелек. Пусть денежки погребаются, здравствовала бы только мода!
Робкая ученица. Французская гравюра. 1800
9. Хворание по моде
Может быть, подумали вы, что принял уже я намерение пустить вас по гостям. Никак! Усядьтесь, пожалуйте, дома и извольте привести на память ваше благородство и модою предписываемый обряд. Как могли вы подумать вдруг показаться в общество, не бывши еще больными? Такое крепкое здоровье прилично одному только крестьянскому поколению. Если вы и подлинно не чувствуете никаких недомогательств, то скрывайте, пожалуйте, такое страшное преступление против моды и обычаев. Пожалуйте, стыдитесь столь крепкого сложения и не выгораживайте себя из числа нежных и хворых людей большого света. Мучьтесь, не чувствуя скорби, падайте в обмороки, имея крепкую голову, страдайте меланхолией при веселых мыслях, а паче не забудьте о разного рода тошноте, истерике и всего более о спазмах. По крайней мере, угорайте в нетопленных комнатах, жалуйтесь на мигрень от сырости в сухих покоях, при самом хорошем позыве на еду имейте индижестию, кашляйте из всей силы, когда выпьете несколько простывшего чаю, и чувствуйте колотье в том боку, который вы не простудили. Барышни имеют готовое средство притвориться: стоит только сказать, что иглою укололи пальчик. Пусть они лечат хотя оный и заплатят за сие рублей до ста. Притупление глаз, последовавшее якобы от чтения того великого множества книг, в которые никогда не заглядывали, составляет готовую болезнь для щеголей. Весьма удивительно, если вы найдете себя неспособными для столь нужного и модного притворства! Посмотрите, пожалуйте, на ваших батюшек и матушек. Мило видеть, как даже и они на старости лет своих умеют притворяться больными и недомогающими. Иной старичок, хотя еще в состоянии пробежать что есть духу верст десять… однако ж сей любезный старец, следуя моде, страждет подагрою; у него обверчены ноги, он ни с места не ворохнется и почти уже тысячу рублей переплатил докторам. Сей для означения, что проводил молодость свою за письмом и вел ученую и сидячую жизнь, страждет в городе жестоким геморроем, хотя, впрочем, в деревне каждый день ездит верхом за зайцами. Некоторые сухощавые старички имеют однако ж гидропизию, или водяную болезнь, для того только, что страдал оною блаженной памяти дед их, или потому, что сия болезнь есть родовая и причтена за столь важную, что на оную, яко на важнейший пункт, не устыдились бы они сослаться в доказательстве о своем дворянстве. Матушки ваши представляют вам собою столь же достохвальные примеры. Посмотрите, какие у них истерики, тошноты и головные боли. Некоторым из них, по преданию покойных ваших бабушек, столь полюбилось словцо «пострел», что они, не чувствуя и не ведая, в чем состоит оная болезнь, страдают сим пострелом; знавши о том только по тому, что у такой-то покойницы от печалей отнялась правая рука, утверждают, что и у них отнялась оная и что болезнь сия находится в крови их рода. Другие, наслышавшись, что в роде их по женскому колену весьма знаменито удушье, страдают сею болезнью, переименовавши оную поприятнее для слуха, то есть назвав пульмониею. Иные за честь даже ставят в известные лета и при разных обстоятельствах хворать якобы по наследству доставшимися припадками, мигренью и разными обмороками. – Но исключая все таковые знаменитые примеры последования моде, собственная ваша честь требует от вас сего притворства. Ибо что скажут ваши знакомые о такой твердости вашего здоровья? Что заключат о том ваши женихи и невесты? Знаете ль вы, сколь постыдно и презрительно быть такими здоровяками? Какие мысли будут иметь соседи ваши, когда они ни одного раза не увидят у вас на дворе кареты господина доктора? Какими глазами будут на вас смотреть люди большего света, хворающие по моде, и все те, которые всегда с собою возят порошки, спирты, декокты и микстуры? А бедные доктора над кем испытывать будут великие своя знания, кого станут морить и чем наживут себе тысячи крестьян? Итак, поставьте за непременное правило быть нездоровыми, захворайте вдруг целым семейством; пусть всякий из вас объявит по особливой модной болезни и определит пролечить известную сумму денег. Назначьте притом также именно день для выздоровления и излечения от всех болезней. По сем пошлите поскорее за доктором, который о таковой модной интриге, может быть, и догадается; а если и не попадет на вашу мысль, то не всех, а только разве из вас двух или трех человек переморит. Таковое модное притворство в болезнях, а паче модные доктора подают повод весьма кстати здесь воскликнуть:
