Карма женщины, карма мужчины. Часть 1 - [27]

Именно поэтому очень важно для каждого ребенка в семье, независимо от возраста, иметь что-то свое, личное, неприкосновенное, и чтобы всеми членами семьи уважалась эта неприкосновенность. Если карандаши принадлежат всем, значит, за их состояние не с кого спросить. Если они валяются на полу разбросанные — никто не обязан их прибирать. В детях развивается безответственность. Если этот мяч Петин, значит, сестренка не может взять его без спроса у Пети. Если только Петя сам не разрешил ей: «Бери, Тоня, мой мяч, когда захочешь, только потом клади его на место». Если эти краски Тонины, а Тоня уже спит, Петя должен обратиться к более старшему члену семьи: «Папа, я хочу порисовать Тониными красками». Папа скажет: «Хорошо, Петя, рисуй». Но когда проснется Тоня, Петя должен поговорить с ней: «Тоня, извини, я брал твои краски, ты не сердишься на меня?» Тоня очень обрадуется, так как с ней считаются, и, конечно же, не будет возражать против такого самовольства. Ей будет приятно, что старшие обращаются с ней как с равной.

Отношения «на равных» предполагают права и обязанности. «Уважение имущественных прав» создает в семье мир и покой. Старший ребенок не опасается стать менее любимым при появлении младшего. Младший с уважением относится к старшему, поскольку права старшего защищены родителями.

При таких отношениях в семье не только между детьми, но и между взрослыми и детьми всегда любовь и уважение. Семья — это мини-государство, мини-вселенная, тренировочный полигон, на котором ребенок усваивает космические принципы устройства Большого Мира.

Если вам кажется, что это незначительные мелочи жизни, то советую вам внимательно прислушиваться прежде всего к себе. Вы без труда увидите, как сильно ранят и как приятно радуют вас мелочи жизни. Именно из них ткется ткань счастья или несчастья человека.

Итак, ни в коем случае нельзя потакать капризам маленькой Хатор! Но нельзя и разрушить в ней желание действовать. Без сомнения, воспитать Хатор гораздо труднее, чем Исиду, а также с ней намного сложнее, чем с Нефтидой и ' Маат. Хатор самый сложный женский характер, поскольку он ближе всех к мужскому типу энергий.

У маленькой Хатор была старшая сестра, справедливая, правильная, ответственная Маат. Так случилось, что родители были настолько заняты делами, что практически переложили воспитание младшей дочери на старшую. Младшая, назовем ее Вика, была истинная Хатор. Она ни минуты не сидела на месте. Возьмет карандаши, сядет рисовать. Через десять минут уже разрисованы стены, покрашена белая кофточка, измазаны губы, изрисованы мокрым карандашом ногти, л также зеркало. «Дай сюда карандаши», — возмущена такими действиями старшая (пусть ее зовут Катя). Она умывает сестру, убирает за ней последствия творческого процесса, конечно, сердится на нее, отчитывает за испорченную стену, произносит сакраментальные фразы типа: «Делать мне больше нечего, как за тобой убирать без конца…» Вика воет, ее оскорбили в лучших творческих замыслах. Чтобы как-то сбросить свою бессильную злобу, она идет и разбрасывает тетради и книги у Кати (старшая делала уроки). «Ах ты противная, вредная девчонка! — кричит Катя. — Будешь стоять в углу до прихода мамы!» Но Вика ревет и выходит из угла, она ругает Катю всеми плохими словами, которые когда-либо слышала. Тогда Катя шлепает сестру и силой ставит ее в угол. Кика уже не смеет выйти, она просто ревет страшным голосом и мешает Кате делать уроки. Катя уходит в другую комнату, закрывает дверь, демонстрируя свое крайнее недовольство. Оставшись одна, Вика быстро успокаивается. Ее творческая мысль несет ее вперед, она уже все забыла. Вика идет скромно в комнату к старшей сестре. «Катя, можно я полеплю из пластилина?» — «Можно», — сквозь зубы цедит Катя и подает с полки пластилин, только чтобы Вика позволила ей сделать уроки спокойно. Скрепя сердце Катя идет в комнату к младшей, дает ей картонку: «Лепи только здесь!» — наказывает ей строго-настрого.

Наученная горьким опытом старшая сестра приходит проверить Вику через 15 минут и застает идиллическую картину: младшая сестра на картонке скатывает тонкие разноцветные «колбаски» и затем ножницами стрижет их. Перед нею на картонке уже кучка синих пластилиновых «пенечков» и кучка красных. Вика начинает стричь желтые. «Что ты делаешь?» — спрашивает Катя. «Я буду делать мозаику», — говорит Вика заговорщически, восторженно глядя на сестру снизу вверх. «Откуда только она берет свои выдумки?»— недоумевает Катя и уходит, успокоенная. Закончив уроки, она приходит проведать свою сестру. Что же она винит? На картонке действительно выложена симпатичная мозаика. Разноцветные «пенечки» пластилина приложены и придавлены один к другому, как чешуйки у рыбы. Получился красочный осенний пейзаж, синее озеро, опавшие листья, коричневые стволы деревьев… Но в своем творческом экстазе Вика, конечно, не заметила, что некоторые «пенечки» падали на ковер и придавливались коленками и другими частями тела так, что ковер тоже преобразился, правда, не так красиво, как картинка. «О Боже!» — кричит Катя в отчаянии. Ей не приходит в голову похвалить мозаику, но хватает возмущения, чтобы устроить «разнос» Вике.