Карлос Кастанеда. Жизнь и смерть Воина - [12]

Пик активности длится около 4 часов, после чего идет спад продолжительностью около 4 часов. Люди, находящиеся в наркотическом состоянии после употребления пейота, испытывают изменение мыслительного процесса, эйфорию, мистические переживания. При этом у них наблюдаются иррациональность и заторможенность мыслительного процесса, заторможенность действий». Данное, стандартное описание довольно далеко от того, о чем говорит учение, и столь же далеко от мистического опыта, пережитого Кастанедой.

Но, прежде чем перейти к описанию встречи с Мескалито, для сравнения взглянем на слова курандеро, приведенные Маргарет Кастанедой в своем «Магическом путешествии…»

«Для начала – легкое, едва заметное головокружение, – говорил Эдуарде. – Затем невероятная проницательность, прояснение всех индивидуальных способностей. Это порождает некоторое телесное оцепенение и ведет к спокойствию духа. После этого наступает отчужденность, своеобразный вид визуальной силы, включающий в себя все чувства индивида: зрение, слух, осязание, обоняние, ощущение и так называемое «шестое чувство» – телепатическое чувство перемещения через пространство и материю… Это развивает силу восприятия… В этом смысле, когда захочется увидеть нечто отдаленное… можно будет различить силы, проблемы и беспокойства на огромном расстоянии, так, как будто бы непосредственно имеешь с ними дело…

Разумеется, прежде всего, курандеро хотят отказаться от обычного способа восприятия мира и перейти к отдельной реальности.

– Каждый должен суметь «выпрыгнуть» из своего сознательно-разумного состояния. В этом и состоит принципиальная задача учения курандеро. С помощью волшебных растений, песнопений и поиска глубинного основания проблемы, подсознание распускается как цветок, открывая свои тайники. Все идет само собой, говорят сами вещи. И этот весьма практичный способ… был известен еще древним жителям Перу».

Встречу с духом кактуса Кастанеда описал так:

«Со временем я как-то восстановил внутреннее равновесие и поднялся. В густых сумерках был ясно виден пейзаж. Я сделал пару шагов. До меня донесся отчетливый звук множества человеческих голосов. Казалось, они о чем-то громко спорят. Я пошел на звук. Я прошел примерно 50 ярдов и вдруг остановился. Впереди был тупик. Место, где я оказался напоминало загон для скота, образованный из огромных валунов. За ними виднелся еще ряд валунов, затем еще, и еще, и так вплоть до отвесного склона. Это откуда-то оттуда доносилась удивительная музыка – непрерывный жуткий поток сверхъестественных звуков.

Под одним из валунов я увидел в профиль человека, сидевшего на земле. Я приблизился к нему до расстояния в десять футов; тут он повернул голову и взглянул на меня. Я замер: его глаза были водой, которую я только что видел! Они были так же необъятны и сверкали теми же золотыми и черными искрами. Его голова была заостренной, как ягода клубники, кожа зеленой, усеянной множеством бородавок. За исключением заостренной формы, голова была в точности как поверхность пейота. Я стоял перед ним, не в силах отвести глаза. Было такое чувство, будто он умышленно давит мне на грудь своим взглядом. Я задыхался. Я потерял равновесие и упал. Его глаза отвернулись. Я услышал, что он говорит со мной. Сначала голос был как тихий шелест ветра. Затем он превратился в музыку – в мелодию голосов, и я «знал», что сама мелодия говорит: «Чего ты хочешь?»

Я упал перед ним на колени и стал рассказывать о своей жизни, потом заплакал. Он вновь взглянул на меня. Я почувствовал, что его глаза меня отталкивают, и подумал, что пришла смерть. Он сделал знак подойти поближе. Заколебавшись на мгновение, я сделал шаг вперед. Когда я приблизился, он отвел взгляд и показал тыльную сторону ладони. Мелодия сказала: «Смотри!» Посреди ладони было круглое отверстие. «Смотри!» – вновь сказала мелодия. Я посмотрел в отверстие и увидел самого себя. Я был очень старым и слабым, и бежал от настигавшей меня погони, а вокруг носились яркие искры. Затем три попали в меня, две – в голову и одна – в левое плечо. Фигурка в круглом отверстии секунду стояла, потом выпрямилась совершенно вертикально и исчезла вместе с отверстием.

– Мескалито вновь обратил на меня свой взгляд. Его глаза были так близко, что я «услышал», как они тихо гремят тем самым непонятным звуком, которого я наслышался за эту ночь. Постепенно глаза стали спокойными, пока не превратились в озерную гладь, мерцающую золотыми и черными искрами.

Он опять отвел глаза и вдруг отпрыгнул легко, как сверчок, на добрых пятьдесят ярдов. Он прыгнул еще раз и еще раз, и исчез.

Потом, помню, я пошел. Напрягая сознание, я пытался распознать ориентиры, – к примеру, горы вдали. Все, что я пережил, совершенно исчерпало мои умственные силы, но я смутно соображал, что север должен быть где-то слева. Я долго шел, пока спохватился, что уже день, и что я уже не использую свое «ночное видение». Я вспомнил, что у меня есть часы, и посмотрел на циферблат – часы показывали восемь утра. Было около десяти, когда я добрался до уступа с нашей стоянкой. Дон Хуан лежал на земле и спал.