Карлос Кастанеда. Охота за Силой. Путь Собаки - [2]

Когда вышла моя первая книга, Тед сразу заявил о том, что это только начало. Я посмеялся тогда, но Ловенталь был абсолютно серьезен. Он вовсе не настаивал, чтобы я вновь взялся за перо, лишь сказал, что наш общий путь должен продолжиться в этом, либо прерваться совсем.

Спустя несколько месяцев после выхода книги я понял, что Ловенталь был прав. Мой путь мага пролегал через осмысление пережитого и изученного. Но осмысление это должно было произойти не внутри меня, а вовне — в тысячах, десятках тысяч других сознаний. Иного способа поместить в сознание других людей эту информацию и заставить размышлять над моим личным опытом, кроме как написать книгу, я не видел. Я также понял, что и Кастанеда использовал писательство в тех же целях; вот откуда такое изобилие его книг, повествующих, казалось бы, об одном и том же. Читатель, однако, не должен думать, что его единственное назначение — «переработка» знаний мага, которая лишь магу и нужна — в целях, трудно объяснимых на человеческом языке.

Глобальное свойство магического знания состоит в том, что каждый, кто так или иначе соприкасается с ним, становится Человеком Знания. Хотя бы на то короткое время, пока он держит книгу в руках. А тот, кто сумеет претворить информацию в действие, имеет все шансы стать Магом. Это удивительное свойство магии испытал, без сомнения, каждый, кто более или менее вдумчиво читал книги Карлоса Кастанеды и еще, пожалуй, нескольких других авторов, которым лично довелось пройти одну или несколько магических инициации.

Я посетил около десятка различных семинаров Кастанеды, и каждый из них мог бы стать поводом для написания книги (привычку вести дневник я не оставлял никогда). Но прежде чем вовлекать читателя в свой дальнейший опыт, я бы хотел дать наиболее полное представление о том первом семинаре. Тем более что без этого все дальнейшие описания будут однобокими.

* * *

За основу своей второй книги я взял записи Ловенталя, и, если быть честным, на обложке ее должно было стоять два имени — сначала имя Теда, а потом уже мое, и то в качестве составителя. Но Тед наотрез отказался называться автором: этот выбор обусловлен спецификой его магического пути — быть при Силе, но не вставать на место Силы.

Итак, опыт, описанный в этой книге, не пережит мною лично, тем не менее, он тесно смыкается с моим путем. Повествование идет от первого лица — от лица Теда; но в некоторых местах я посчитал нужным вставить кое-какие пояснения: семинар был рассчитан на людей с антропологическим образованием, и отдельные вещи, касающиеся истоков шаманской обрядности, могут быть непонятны неподготовленному читателю.

Хочу сказать также, что я не редактировал и вообще никак не поправлял текст — хотя это, возможно, и создаст определенные трудности для читателя. Дневниковые записи всегда обрывочны, и порой не имеют четких логических связей. Нужно учесть и то, что Тед вел дневник не во время семинара, а после него — поэтому все, сказанное Кастанедой, не является прямой речью.

Тед записывал так, как услышал и воспринял, так что все слова Кастанеды в дневнике пропущены сквозь призму его сознания. Тем не менее, вдумчивого читателя этот текст непременно захватит, ведь речь идет о вещах, касающихся самых глубин человеческой природы.

ДНЕВНИК ТЕДА ЛОВЕНТАЛЯ

Несколько слов от автора дневника

Когда мне было 15 лет, в моей жизни произошло событие, определившее мою дальнейшую судьбу. Я учился в колледже, и мой кузен, студент Оксфорда, взял меня с собой в этнологическую экспедицию в Австралию. Я мало что понимал тогда в верованиях и обрядах, все племена казались мне на одно лицо, а однообразные пляски и воинственные песни навевали откровенную скуку. Руководителем экспедиции был некто Билл Адаме, человек нерешительный и мягкотелый. Никто из членов экспедиции не воспринимал его как лидера, да и сам он никак не заявлял свои права на то, чтобы быть боссом. Садясь в автобус в аэропорту Сиднея, мы выглядели скорее группой разрозненных британских туристов, но никак не командой, объединенной общей целью. Все изменилось в тот вечер, когда мы прибыли в селение, где проживало одно из австралийских племен. Перемена, происшедшая с нашим руководителем (и с нами тоже) была разительной. Этот тщедушный, молчаливый и все время боящийся чего-то человек преобразился до неузнаваемости, как только мы вошли в деревню. Изменился его облик, взгляд, речь и поведение. В него словно вдохнули новую жизнь. Он стал воплощением мужественности, уверенности и — Знания. Особенное впечатление на меня произвело то, как приветствовал его вождь племени. Адамсу были оказаны почести, соответствующие королю. И хотя выражалось это в довольно примитивных формах, дух приветствий не оставлял сомнения в том, что наш руководитель является здесь лицом необыкновенным, и его приезд для племени — событие более чем значительное. Потом я узнал, что Адаме прошел все ступени инициации, принятые в культах австралийских племен, и аборигены считают его существом высшего порядка.

Это был важный урок для меня, хотя смысл и значение его я понял намного позже, когда начал знакомиться с работами Карлоса Кастанеды, в которых он описывал свои инициации в среде индейских магов. Я заинтересовался книгами Кастанеды на пике его популярности — именно она (а вовсе не его книги) и были причиной этого интереса. Я недоумевал, каким образом несостоявшийся ученый и весьма посредственный писатель мог вызвать такой ажиотаж, и даже преклонение в среде людей образованных, «белых воротничков». И лишь прочитав несколько его книг, я понял, что Кастанеда сделал себе имя не благодаря знаниям и таланту, а благодаря тому, что честно вел читателя от испытания к испытанию, таким образом, позволив ему самому почувствовать себя посвященным. А значит, выделиться из толпы безымянных и одиноких — так я думал тогда. Много лет спустя ко мне пришло осознание того, что читая об удивительных вещах, которые описывал Кастанеда, человек настолько тесно соприкасается с ними, что они входят в его жизнь и начинают активно менять ее. Он сам становится посвященным.