Карлики рождают гигантов - [8]
Зеленый враг подтачивает силы урожая изнутри. Подсчитано, что злостный сорняк осот берет из почвы азота в полтора, а калия в два раза больше, чем зерновые хлеба. Полынь, лебеда, проникнув на пшеничное, кукурузное или ячменное поле, вытягивают из него в 2–3 раза больше влаги, чем культурные растения. Сорняки, таким образом, отнимают у хлебов и пищу и воду. Хлеба чахнут — урожай падает. Четыре стебля канадского чертополоха на участке в 16 квадратных футов снижают урожай яровой пшеницы на треть!
Тысячи лет земледелец беспрерывно борется с зеленым врагом. Мотыга, кетмень, тяпка. Эти орудия ручного труда известны испокон веков. И сегодня мы видим их на поле рядом с трактором и комбайном, картофелесажалкой и дождевальной машиной. Наш век ознаменовался решительным переходом к механизации. Иначе было нельзя, ибо посевные площади резко возросли. Машины теперь пашут, сеют, боронуют, культивируют, поливают. Но даже квадратно-гнездовые посевы, которые позволяют вести обработку в двух направлениях, не решили проблемы сорняков.
В рядках, куда стальные ножи культиватора не могут дотянуться, растут себе осот и вьюнок, молочай и сурепка. Только кетмень или мотыга выручают современную технику. На огородах и хлопковых плантациях, на картошке и кукурузе без них не обойтись и сегодня. А хлеба? Ведь туда, где пашня занята сплошным посевом, мотыге дороги нет. И руками рожь не прополешь. Там-то и воцаряется зеленый враг. Как и положено лазутчику, он до поры до времени незаметен. Насыпьте в ладонь горсть семенной ржи и семена костра ржаного. Вряд ли вы их отличите. Семена сорных растений часто схожи с культурными по форме, величине и весу, и их трудно бывает разделить.
Сорняки при первом удобном случае поднимают голову. Брошенные в почву, их семена держатся в тени долгие годы, чтобы неожиданно объявиться и начать действовать во вред урожаю. Очень долго не теряют всхожести семена звездчатки — в воде два года, в почве до пяти лет. Семена овсюга сохраняются в складских помещениях до 20 лет!
Беспощадная истребительная война, объявленная зеленому врагу тысячи лет назад, так и не привела к окончательной победе. Выкорчевывая сорняки одной рукой, другой земледелец осуществлял жестокий отбор наиболее выносливых организмов. Эта непроизвольная селекция сделала и делает свое дело. Слабые погибали, стойкие оставались и давали потомство еще более жизнеспособных и плодовитых представителей. Колос овса приносит сотню-другую зерен, овсюг — в 5–6 раз больше. Только одно растение лебеды оставляет на квадратном метре пашни в несколько раз больше потомков, чем сеялка бросит в борозду хлебных зерен. Просо волосовидное — чемпион плодовитости — дает 1 миллион 250 тысяч семян.
Вред, причиняемый хозяйству сорняками, не ограничивается тем, что они грабят урожай, отнимая у культурных растений пищу, свет, влагу. Многолетние сорняки — пырей, острец, свинорой — своими мощными корневищами мешают вспашке. Зеленый враг затрудняет уборку, забивая режущий аппарат и молотилку комбайнов. Падает производительность машин, растягиваются сроки полевых работ.
Куколь, плевел опьяняющий делают муку ядовитой. Лютик, чемерица, безвременник отравляют скот на пастбищах. Полынь и щавель ухудшают вкус молока.
Сорняки, как правило, представляют рассадник для всяческой нечисти, жаждущей полакомиться плодами урожая. Вот заразиха. Это растение-паразит не имеет зеленых листьев. Оно присасывается к полыни или дурнышнику, а оттуда перекидывается на подсолнечник.
Опасная болезнь — ржавчина, поражающая пырей, переходит на хлебные злаки.
Луговой мотылек и озимая совка гнездятся на листьях лебеды или осота. Здесь они кладут свои яйца, отсюда гусеницы их совершают набеги на культурные растения.
Нанести удар по сорнякам — это значит оздоровить всю обстановку в земледелии.
Полторы тысячи сорняков разных видов наносят колоссальный ущерб сельскому хозяйству СССР. Ежегодные потери составляют около 1 миллиарда рублей.
Отступление первое. «Нет ничего практичнее хорошей теории».
Не помню, кому принадлежит это выражение. Подобную мысль высказывали многие исследователи — и теоретики и практики. «Наука — капитал, а практика — солдаты», — говорил Леонардо да Винчи. Положение, справедливое для всех времен, на иных этапах развития науки становится как никогда злободневным. Нечто подобное происходит сейчас в биоорганической химии. Совершены сотни открытий, больших и малых, созданы или синтезированы многие тысячи неизвестных ранее веществ, накоплены миллионы (я нисколько не преувеличиваю, скорее всего преуменьшаю) новых фактов. Разобраться в их сложнейшем лабиринте возможно, только осветив дорогу вперед лучом теории. Выхватив главное, обойдя второстепенное.
В распоряжении химика, который ищет новый ядохимикат, находится ошеломляюще большой выбор препаратов. Идти путем, каким идут, скажем, селекционеры, — путем обычного отбора — не лучший выход. Во всяком случае, это не быстрейший способ. Чтобы перебрать, испытать в разных условиях и на разные свойства сотни тысяч веществ, требуются годы, десятилетия. И не всегда найденный таким путем препарат полностью отвечает возложенным на него надеждам. Вредители сумели отлично приспособиться, например, к ДДТ. Дошло до курьезов, впрочем, весьма печальных. Яд, направленный против паразита, неожиданно стал для него своеобразным «витамином». Клеши так к нему привыкли, что уже не могут жить без бывшего яда!
