Карл Маркс: Мировой дух - [64]

Двадцать восьмого марта 1851 года в новой маленькой квартирке родилась Франциска — пятый ребенок Марксов. Согласно переписи 30 марта, там проживали тогда четверо взрослых (Карл, Женни, Хелен и ее сестра Марианна, приехавшая, чтобы им помогать, и тоже получавшая жалованье от матери Женни) и четверо детей (три дочери и уцелевший сын Марксов); они платили 22 фунта в год как субарендаторы. Хелен так и не раскрыла имени отца своего будущего ребенка.

На следующий день, то есть через три дня после рождения дочери, Карл написал Фридриху, что прочел все, что мог прочесть по экономике, и что ему уже надоело ею заниматься. «Недель через пять я покончу со всей этой чертовой экономикой. И тогда стану писать свою книгу дома. В музее я начну изучать другую науку. Экономика мне наскучила. По сути, эта наука не продвинулась вперед со времен Адама Смита и Давида Рикардо, несмотря на все, что было сделано в отдельных исследованиях, зачастую слишком утонченных». В этом письме он упоминает о «тайне», в которой, как он говорит, Энгельс сыграл свою роль. Он больше не возвращается к этому в следующем письме, но сообщает Фридриху, что поговорит об этом с ним лично, когда друг приедет к нему в апреле. Скоро мы увидим, о какой тайне идет речь.

Энгельс отвечает ему с иронией, но и с большой нежностью и проницательностью: «Пока тебе останется прочитать хоть одну книгу, считающуюся важной, ты не начнешь писать сам». Ведь он хорошо его знает! В самом деле, Карл продолжает читать и все так же откладывает написание книги.

Первого мая 1851 года Карл вместе с Женни и двумя старшими девочками увидел окруженных толпой зевак королеву Викторию и принца Альберта, явившихся на открытие Первой всемирной выставки промышленной продукции под величественными сводами Хрустального дворца, специально выстроенного в Гайд-парке. Карл увидел там огромные гидравлические прессы, печатный пресс, способный выпустить за час пять тысяч экземпляров журнала «Иллюстрированный Лондон», локомотив, развивающий скорость более 100 километров в час, и фотографический аппарат Дагера. Тем летом выставку посетили шесть миллионов человек. В Лондон даже приехала группа из Нью-Йорка: это путешествие было организовано первой турфирмой, созданной в тот год в Лестере Томасом Куком.

Воспользовавшись тем, что на выставку стекались толпы народа, сводный брат Женни послал в Лондон своего лучшего агента Вильгельма Штибера, будущего главу тайной полиции Бисмарка, сурового полицейского, который, как мы увидим, будет преследовать Маркса своей ненавистью целую четверть века. Целью Штибера было проникнуть на заседания Союза коммунистов; он явился на Грейт-Винд-милл, 20, выдав себя за сочувствующего. Он так ловко прошел все проверки, что его даже пригласили в гости к Марксам, в жалкую двухкомнатную квартиру в Сохо, куда допускались только самые верные люди.

Однако Карл знал, что за ним следят, поскольку в открытом письме, адресованном именно в это время директору журнала «Спейтейтор», обличал слежку со стороны «прусских шпионов в Лондоне». Но он попался на удочку Штибера и принял его у себя дома как активиста. Шпион посылал в Берлин тайные донесения с подробным описанием жизни Марксов в то время. Описание это было очень придирчивым, возможно, чтобы угодить заказчику: «В частной жизни [Маркс] очень неряшлив, циничен, отвратительный хозяин. Он ведет богемную жизнь. Редко моется и меняет белье. Быстро пьянеет. Зачастую целый день слоняется без дела; но если у него есть работа, то он сидит за ней днем и ночью. Ложится спать и встает, когда вздумается. Иногда не спит всю ночь и все утро, к полудню ложится на канапе, не раздеваясь, и спит до вечера, не обращая внимания на домашнюю суету. В его квартире нет ни одного целого предмета мебели. Все поломано, покрыто пылью, в большом беспорядке. Посреди гостиной стоит большой стол, покрытый подобием скатерти. На нем рукописи, книги, газеты, клочки ткани от шитья его жены, треснувшие чайные чашки, грязные ложки, ножи, вилки, свечи, чернильницы, стаканы, трубки, табачный пепел; все это вперемешку на одном столе». Он добавляет: «Когда входишь к Марксам, дым от угля и табака ест глаза, точно в пещере, и ничего не видишь, пока не привыкнешь к темноте и не начнешь различать предметы сквозь дым… Гостя приглашают присесть на детский стульчик, но он не вычищен, так что можно измарать брюки. Всё это нимало не смущает ни Маркса, ни его жену». Шпион заключает, что этот человек по-прежнему опасен и что его окружают товарищи, готовые на всё, чтобы ему услужить; среди них он называет Фридриха Энгельса, живущего в Манчестере и часто приезжающего к Карлу, и Лупуса Вольфа.

Совсем иначе гостеприимство Марксов опишет позднее человек, который станет их зятем: «Его радушным гостеприимством воспользовалось множество рабочих всех стран, и я уверен, что ни один из них ни разу не заподозрил, что женщина, которая принимала их так просто, искренне и сердечно, происходила по материнской линии из семьи герцогов Аргайлов, а ее брат был министром прусского короля…»

К тому времени положение последних прусских демократов ухудшилось: многих арестовали, и они зачастую годами прозябали в тюрьме, дожидаясь суда. Иосиф Вейдемейер — друг по Брюсселю, издатель из Франкфурта, которому грозила та же судьба, закрыл свой журнал, уехал из Германии и поселился в Нью-Йорке, задумав выпускать там новое периодическое издание под названием «Революция». Оставшиеся экземпляры «Новой Рейнской газеты» продавать стало некому. Журнал, созданный во Франкфурте в разгар сражений, три года тому назад, умер. Карл лишился проводника своих идей.