Карл I Стюарт - [7]

Однако эти успехи нельзя и преувеличивать. Так, К. Брайс приводит следующие данные. Главная цель Уэстона состояла в том, чтобы урезать королевские расходы. Содержание королевского хозяйства достигало 260 тыс. фунтов стерлингов в год, что составляло порядка 40% всех королевских доходов. Отчасти это объяснялось непропорциональными тратами. При короле находилось от 1800 до 2600 человек (вместе с их домочадцами это приближалось к населению таких городов, как Эксетер или Норич). Для короля дважды в день готовилось 24 мясных блюда. Затраты на ежедневный рацион позволяли содержать в течение года почти две тысячи человек! Здесь действительно было поле для сокращений: сокращение королевского рациона до размеров, сопоставимых с тем, что королевская семья и ближайшие к ней люди действительно могли употребить, позволило бы освободить для других целей 80 - 90 тыс. ф. стерлингов. Но реформа была слишком дорогой в политическом отношении. Многие королевские слуги считали своим правом получать дополнительный доход за счет королевской казны, питаясь или продавая излишки. Они были заинтересованы в том, чтобы система не изменялась. Уэстону удалось лишь немного снизить расходы, однако никакой структурной реформы королевских финансов проведено не было. То, что ко времени его смерти в 1635 г. корона стала платежеспособной, объяснялось в большей степени не сокращением расходов, а повышением таможенных доходов и поступлением денег за прерогативные права^[32].

Фактически в вопросе о 1630-х годах в современной историографии сталкиваются две позиции: то ли английская нация действительно примирилась с тем направлением в политике, против которого ее представители отчаянно сражались еще несколько лет назад; то ли она по-прежнему находилась в оппозиции, но при отсутствии парламента не располагала средствами для выражения своего недовольства. Кто ближе к реальности, те историки, которые, как Ч. Карлтон, считают, что дневники и личные архивы того времени показывают, что в центре внимания были совсем не политические проблемы, а другие скандалы или культурные события, или же те исследователи, которые подчеркивают, как К. Дурстон, что если бы недовольства, в том числе религиозного, не было, то не устремились бы, фактически бросая все, в Америку тысячи людей? Да, соглашаются постревизионисты, перерывы в деятельности парламента имели место и раньше, но никто из предшественников Карла I не намеревался в принципе править без него и не заявлял об этом. Дж. Соммервиль пишет: "При Якове люди опасались за будущее, при его сыне их пугало настоящее. Конечно, по стандартам сегодняшнего дня его правление совсем не было тираническим. Он не был Гитлером. Почему же тогда его политика вызывала недовольство? Ответ в том, что с точки зрения сторонников антиабсолютистских теорий его правление было и в самом деле тираническим"^[33].

Если касаться роли непосредственно короля в те годы, то главным вызовом традиционной историографии стала упомянутая выше биография Карла, написанная К. Шарпом. В ней он не только подчеркнул, что король был активным государственным деятелем, но и утверждал, что он со своими министрами проводит блестящую политику, обеспечившую процветание страны. Расходы осуществлялись разумно: корабельные деньги, например, действительно пошли на нужды флота. Лод для Шарпа не самостоятельная фигура, а проводник религиозных идей короля, главный смысл которых все же не в борьбе с кальвинистами, а в противостоянии католической церкви. Характерно, что подобный подход в принципе отвергли исследователи, придерживающиеся разных позиций, как "несбалансированный"^[34].

Но если не злоупотребления беспарламентского правления, то что же стало толчком для возникновения гражданской войны? Ревизионистские историки вполне определенно и достаточно убедительно показали, что события стали развиваться, когда в 1637 г. в Шотландию был отправлен Единый молитвенник. К. Рассел отмечал: "Решение ввести в Шотландии Единый молитвенник, с чего начались все британские беды, было настолько полностью решением Карла, и оно настолько естественно вытекало из его убеждений о природе власти, о Британии, о церкви, что отрицать его ответственность, значит отрицать очевидное. Он делил ответственность с другими, например, с Лодом или Уэдценбурном, епископом Данбланским, но эти люди были назначены им, они разделяли его взгляды, да и назначены, видимо, были потому, что разделяли их... Что касается английского Тайного совета, то он и вовсе не мог вмешиваться в шотландские дела"^[35].

Известно, что введение англиканского молитвенника в пресвитерианской Шотландии привело к Ковенанту (соглашениям или союзам шотландских пуритан для защиты кальвинистской церкви и независимости Шотландии) и англо-шотландской войне, в которой королевские силы терпели поражение. М. Фиссел, автор исследования, посвященного этой теме, определенно возлагает вину за поражение на короля, и не только потому что тот начал войну, когда в политическом и финансовом плане Англия еще не была к ней готова, но и потому, что в ходе военных кампаний в полной мере проявилась его слабость как военного руководителя