Карибская тайна; Немезида - [27]

— Это было перед тем, как люди вошли в столовую. Примерно около половины девятого. Вы сами как будто в это время находились в столовой, беседуя с метрдотелем Фернандо.

— Да, — припомнил Тим.

— А ваша жена вошла с террасы?

— Да, — подтвердил Тим. — Она всегда проверяет, все ли на столах в порядке. А то иногда официанты забывают что-нибудь положить. Очевидно, так оно было и на этот раз. Молли, наверно, держала лишний нож, ложку или что-то в этом роде.

— Значит, она вошла с террасы в столовую. Она говорила с вами?

— Да, мы перебросились двумя словами.

— Не могли бы вы припомнить, что именно она сказала?

— По-моему, я спросил ее, с кем она говорила. Я слышал ее голос снаружи.

— С кем же?

— С Грегори Дайсоном.

— Ага! Он говорил то же самое.

— Мне кажется, он любезничал с ней. Это вообще в его стиле. Я разозлился и сказал: «Черт бы его побрал!» — а Молли засмеялась и ответила, что в ее положении этого не избежать. Хорошо, что Молли умная девушка, потому что положение ее в самом деле нелегкое. Оскорблять гостей нельзя, поэтому такой привлекательной женщине, как Молли, остается отделываться от приставаний смехом и шутками. А Грегори Дайсон не пропустит ни одной хорошенькой женщины.

— Между ними произошла ссора?

— Нет, не думаю. Она, как всегда, просто смеялась.

— Вы не можете точно вспомнить, был у нее в руке нож или нет?

— Точно не помню… Но я почти уверен, что не было. Даже совершенно уверен.

— Но ведь вы только что сказали…

— Я просто имел в виду, что если Молли была в столовой или на кухне, то вполне вероятно, что у нее в руке мог быть нож. Но теперь я точно помню, что когда она вышла из столовой, то в руках у нее ничего не было.

— Понятно, — протянул Уэстон.

Тим искоса взглянул на него:

— К чему вы клоните? Что наговорил вам этот болван Мануэль… или как его… Энрике?

— Он сказал, что ваша жена вошла в кухню, что она выглядела огорченной и что в руке у нее был нож.

— Он просто преувеличивает.

— А за обедом или после вы разговаривали с женой?

— По-моему, нет. Я был занят.

— Во время обеда ваша жена была в столовой?

— Я… о да, мы всегда ходим от столика к столику и смотрим, все ли в порядке.

— И вы совсем не говорили с ней?

— Кажется, нет… Видите ли, в это время мы всегда так заняты, что не только не говорим, но даже не замечаем друг друга.

— Следовательно, вы не помните, что говорили с женой до тех пор, пока она три часа спустя поднялась по лестнице, после того как обнаружила труп?

— Это было для нее ужасным потрясением. Молли так расстроилась.

— Я знаю. Весьма малоприятное происшествие. А каким образом она оказалась на дорожке, ведущей к пляжу?

— Устав после процедуры обеда, она часто ходила прогуляться, чтобы хоть несколько минут не видеть гостей.

— Как я понял, когда она вернулась, вы разговаривали с миссис Хиллингдон?

— Да. Почти все уже ушли спать.

— А о чем вы беседовали с миссис Хиллингдон?

— Ни о чем особенном. А почему вы об этом спрашиваете? Что она вам сказала?

— Пока что она ничего не сказала. Мы еще не говорили с ней.

— Мы просто болтали о всякой чепухе — о Молли, о трудностях ведения хозяйства в отеле…

— И тогда ваша жена поднялась на террасу и сообщила вам о случившемся?

— Да.

— На ее руках была кровь?

— Конечно, была! Молли ведь не сразу поняла, что случилось с девушкой, — она склонилась над ней, попыталась ее поднять. Разумеется, руки у нее были в крови. Послушайте, что это вы подозреваете?

— Пожалуйста, успокойтесь, — сказал Дейвентри. — Я знаю, Тим, что вам сейчас нелегко, но мы во всем должны разобраться до конца. Насколько мне известно, ваша жена в последнее время чувствовала себя не очень хорошо?

— Чепуха! С ней все в порядке. Просто ее немного расстроила смерть майора Пэлгрейва. Это естественно — ведь Молли такая чувствительная.

— Когда она придет в себя, нам придется задать ей несколько вопросов, — заметил Уэстон.

— Ну, сейчас это невозможно. Доктор дал ей успокоительное и сказал, чтобы ее не беспокоили. Я не желаю, чтобы ее расстраивали и пугали, слышите?

— Мы не собираемся никого пугать, — сказал Уэстон. — Мы просто хотим все выяснить. Сейчас мы не станем ее беспокоить, но, как только доктор разрешит, мы будем вынуждены побеседовать с ней. — В его мягком голосе послышались властные нотки.

Тим посмотрел на него, открыл рот, но ничего не сказал.

2

Эвелин Хиллингдон, спокойная и сдержанная, как всегда, сидела, тщательно обдумывая каждый ответ. Ее темные смышленые глаза задумчиво смотрели на Уэстона.

— Да, — сказала она, — я разговаривала с мистером Кендалом на террасе, когда его жена поднялась по лесенке и рассказала нам об убийстве.

— А вашего мужа там не было?

— Нет, он пошел спать.

— У вас были какие-нибудь особые причины для беседы с мистером Кендалом?

Эвелин подняла подкрашенные брови. Этот жест, несомненно, означал упрек.

— Что за странный вопрос, — холодно произнесла она. — Нет, никаких особых причин не было.

— Вы не говорили о состоянии здоровья его жены?

Эвелин снова задумалась.

— Право, не помню, — ответила она наконец.

— Вы в этом уверены?

— В чем? В том, что я не помню? Что тут удивительного?

— Миссис Кендал как будто в последние дни неважно себя чувствовала?