Карибская тайна - [9]

– Конечно, конечно, – согласился доктор Грейем. – Я вас хорошо понимаю. Это вполне естественное чувство. Вскоре я должен встретиться с местными властями – завтра похороны, прибудет кто-нибудь из администрации, чтобы просмотреть бумаги и имущество майора, прежде чем связаться с его семьей. Вы могли бы описать эту карточку?

– На ней был изображен фасад дома, – сказала мисс Марпл. – И кто-то… я имею в виду, Дензил только что вышел из парадной двери. Фотографировал другой мой племянник, который очень любил цветы, а перед домом, кажется, росли гибискусы. В этот момент Дензил как раз вышел. Снимок неважного качества – очень нерезкий. Но мне он нравился, и я всегда хранила его при себе.

– Ну, все как будто ясно, – заметил доктор Грейем. – Думаю, что будет нетрудно вернуть вам фотографию, мисс Марпл.

Он встал со стула. Мисс Марпл благодарно улыбнулась ему:

– Вы очень любезны, доктор Грейем. Вы ведь меня понимаете?

– Конечно, – сказал доктор Грейем, тепло пожимая ей руку. – Можете не беспокоиться. Упражняйте ваше колено каждый день, только не слишком усердно, а я пришлю вам таблетки. Принимайте по одной три раза в день.

Глава 5 Мисс Марпл принимает решение

Похороны майора Пэлгрейва состоялись на следующий день. Мисс Марпл присутствовала на них в компании с мисс Прескотт. Каноник прочитал заупокойную службу, после чего жизнь потекла по-прежнему.

Смерть майора Пэлгрейва была всего лишь неприятным инцидентом, о котором вскоре забыли. Жизнь здесь состояла из моря, солнца и развлечений. Смерть бросила мрачную тень на Сент-Оноре, но эта тень исчезла довольно быстро. В конце концов, все едва лишь знали покойного. Он был обычным старым занудой, каких часто встречаешь в клубах, вечно делившимся своими воспоминаниями, которых никто не жаждал услышать. Приткнуться ему было негде. Его жена умерла много лет назад. Он жил и умер одиноким. Но, несмотря на это, майор Пэлгрейв всю жизнь провел среди людей, что очень скрашивало его существование. Невзирая на одиночество, он был веселым человеком, умевшим извлекать из жизни радости. А теперь он мертв, похоронен, и через неделю никто даже не вспомнит о нем.

Единственным человеком, чувствующим его отсутствие, была мисс Марпл. Она не питала к покойному личной привязанности, но он являл собой ту жизнь, которую она знала. Когда становишься старой, то постепенно привыкаешь слушать рассказы таких же стариков, даже если они не представляют особого интереса, поэтому между ней и майором установилось своеобразное взаимопонимание. Мисс Марпл, конечно, не оплакивала майора Пэлгрейва, но ей его недоставало.

После похорон, когда она сидела и вязала на своем любимом месте, к ней подошел доктор Грейем и сел рядом. Мисс Марпл поздоровалась с ним, отложив спицы.

– Боюсь, – виновато заговорил доктор, – что я вынужден разочаровать вас, мисс Марпл.

– В самом деле? По поводу моей…

– Да, к сожалению, мы не нашли вашего снимка.

– Очень жаль. Конечно, это не имеет особого значения – обычная сентиментальность. Значит, его не было в бумажнике майора Пэлгрейва?

– Нет, ни там, ни вообще среди его вещей. У него было много хлама – письма, газетные вырезки, несколько старых фотографий, но такого снимка, как вы описали, не было.

– Ну, ничего не поделаешь, – вздохнула мисс Марпл. – Большое вам спасибо, доктор Грейем. Извините за беспокойство.

– О, право, не о чем говорить. Я ведь по собственному опыту знаю, что значат семейные фотографии, особенно когда стареешь.

«Старая леди легко примирилась с этим огорчением, – подумал он. – Возможно, майор Пэлгрейв обнаружил снимок, когда вынимал что-то из бумажника, и, забыв, откуда он взялся, разорвал его как ненужный хлам. Конечно, для старушки это большое разочарование. Хорошо, что она отнеслась к этому философски и даже весело».

Но в действительности чувства мисс Марпл были совершенно противоположными. Ей требовалось время, чтобы обдумать все как следует, но пока что она решила использовать все возможности создавшейся ситуации.

Мисс Марпл вовлекла доктора Грейема в беседу с энтузиазмом, который она даже не пыталась скрыть. Добрый доктор, приписывающий словоохотливость старой леди ее одиночеству и тоске по собеседнику, старался отвлечь ее от неприятных воспоминаний о потерянной фотографии беспечной болтовней о жизни на Сент-Оноре и о различных интересных местах, которые мисс Марпл, может быть, захотела бы посетить. Он и сам не заметил, как разговор вернулся к кончине майора Пэлгрейва.

– Так печально, что он умер вдали от дома, – сказала мисс Марпл. – Хотя, насколько я поняла из его рассказов, у него не было близких родственников. Кажется, он один жил в Лондоне.

– По-моему, он много путешествовал, – заметил доктор Грейем. – Во всяком случае, в зимнее время. Наша английская зима ему не нравилась. Не могу его за это порицать.

– Я тоже, – согласилась мисс Марпл. – А может быть, у него были слабые легкие или что-нибудь в этом роде, вынуждавшее его ездить зимой за границу?

– Не думаю.

– У него как будто было повышенное давление. В наши дни это встречается сплошь и рядом.

– Он говорил вам об этом?

– Нет, никогда. Мне сказал это кто-то другой.