Кари, ученик художника - [8]

– Ну, видишь там, наверху, точку? Прижми к ней конец веревки и держи крепко-крепко, а я буду натягивать веревку и потом щелкну ею по стене! Ну, держишь?

– Держу!

– И я держу! Раз!..

Кари ловко отводит пальцем натянутую веревку и быстро отпускает палец, так что веревка щелкает по стене.

На белом фоне теперь отчетливо видна тонкая красная полоска.

– Хорошо! – говорит Кари. – А теперь то же самое сделаем ниже… Нашел следующую точку? Прижал конец веревки? Опять держи крепче, я натягиваю!

Тути уже перестает смущаться и ловко помогает Кари. Еще полоска, еще… Изредка Кари слезает вниз, снова намачивает веревку, и мальчики дружно продолжают работу.

Вскоре стена уже вся покрывается горизонтальными полосами.

– Теперь надо делать поперечные полосы, – говорит Кари. – Я думаю, тебе лучше полезть наверх, а я буду внизу натягивать веревку.

Тути снова поднимается на самый верх своей лесенки. Теперь веревка натягивается уже не вдоль стены, а от потолка до пола, и на стене появляются четкие ряды клеток. Кари хорошо расставил точки – клетки все одинаковые, квадратные, ровные.

Тути с удовольствием помогает товарищу, и мальчики вскоре заканчивают и вторую стену. Пока Кари складывает в углу лесенки, веревку и горшок с краской, Тути стоит посередине комнаты и любуется клетками.

– Послушай, Кари, – говорит он, – а ведь срисовывать с образцов по клеткам, наверное, не так уж трудно, а?

– Ну, как тебе сказать, – улыбается Кари. – Надо рисовать очень точно, линия должна быть ровная, четкая. Приходится очень долго упражняться, пока этого добьешься. Вот, смотри!

Кари берет другую корзинку. В ней лежат черепки битой глиняной посуды и небольшие, но все почему-то плоские куски известняка. Оказывается, и на этих камнях, и на гладкой стороне черепков – везде рисунки. Кари вынимает один черепок и протягивает его мальчику.

На черепке – профиль мужской головы в царской короне. Одной четкой линией сделан низкий лоб, большой орлиный нос, крепко сжатые губы, крутой подбородок. Так же четко сделаны глаз, бровь, головной убор. Весь рисунок выполнен черным цветом. Но кое-где видны красные штрихи, и Кари именно на них показывает концом кисточки.

– Эту голову фараона нарисовал я, а красные линии – поправки учителя. Лоб надо было сделать немного прямее, бровь круче и дальше проложить ее к виску, ровнее сделать вот этот бок короны…

– Значит, Хеви поправляет твои рисунки так, как в школе учителя поправляют наши рукописи? – говорит Тути.

– Да, совсем так же, – соглашается Кари.

– А тебе не скучно учиться? Тебе действительно хочется стать художником? – спрашивает Тути.

Кари перестает перебирать черепки и оборачивается.

– Очень хочется, очень! – горячо говорит он. – Я всегда мечтал об этом и так рад, что Хеви заметил, как я рисовал для отца разные образцы, и взял меня к себе в ученики. – Кари думает минуту и продолжает: – А насчет того, скучно ли учиться, – нет, наоборот, учиться очень интересно, особенно у такого человека, как Хеви. Он так все хорошо показывает, объясняет… А вот другое действительно скучно – скучно рисовать все одно и то же, да к тому же с образцов, а не то, что хочется рисовать самому!

– А что тебе хотелось бы нарисовать? – с любопытством спрашивает Тути.

– Новое, такое, чего еще никто не рисовал, такое, чего нет в образцах, что я сам замечаю! Нарисовать то, что я вижу интересное, красивое, необыкновенное, вот что! А здесь, в гробницах, это можно сделать очень редко. Вот, смотри!

Кари схватывает Тути за руку и тянет его к той стене, которую они рассматривали раньше. Здесь он останавливается около левого края стены и говорит:

– Видишь, как будто самая обыкновенная картина, обязательная для каждой гробницы, – люди приносят подарки умершим родителям. Ты, наверное, видел много раз такие изображения в гробницах, правда? А посмотри внимательно. Видишь – около Инхерхаа и его жены – их внуки? Скажи, ты когда-нибудь видел, чтобы в гробницах так живо были нарисованы дети?

– Нет, никогда не видел, – говорит Тути, – а ведь это очень хорошо сделано! Особенно мне нравятся маленькие ребята – совсем как живые! Они точно разговаривают с дедом! А почему же здесь так необычно изобразили детей? Это что, Хеви так придумал?

– Да. Инхерхаа очень любит своих внуков, и, когда Хеви предложил ему сделать вот такую живую группу и показал черновой набросок, Инхерхаа сразу же согласился. Он ведь сам зодчий и умеет оценить художественное произведение…

– Ах, Кари, а я ведь сразу и не разглядел, как хороша эта птичка в руках у девочки! – неожиданно перебивает Тути, внимательно рассматривавший роспись.

Кари улыбается.

– Тебе нравится? А ведь это я ее написал! – говорит Кари, довольный похвалой.

Тути никак не ожидал такого ответа.

– Какой же ты молодец, Кари! – говорит он. – Как же это ты сумел так нарисовать птичку?

– Как? А я и сам не знаю. Я просто всегда стараюсь запомнить, как ходят или играют животные, запомнить движения людей или необычные фигуры, а потом рисую их для себя. Вот в этой корзинке у меня сложены именно такие рисунки – для себя самого. Вот, смотри!

Кари достает еще одну корзинку и, порывшись в ней, протягивает глиняный черепок. На нем – великолепный рисунок лошади, роющей землю копытом.