Кари, ученик художника - [45]
Взволнованная уверенность Хеви передается всем, и они уже с надеждой смотрят на художника.
– Бекенмут дома? – спрашивает Хеви и, получив отрицательный ответ, говорит Рамесу: – Передай твоему учителю все, что слышал. Ну, будьте здоровы, друзья, я ухожу! Ты идешь тоже, Тути?
– Нет, господин! Мне разрешили остаться здесь до вечера, – отвечает Тути, кланяясь.
И Хеви уходит один.
Ему удается найти хорошего лодочника, который быстро перевозит его на западный берег. Художник решает не заходить в Святилище и идти прямо в поселок.
Вот и родные, с детства знакомые скалы. Скорее, скорее! Накипающий в груди гнев все сильнее охватывает Хеви. Сознание своего бессилия перед произволом жрецов и знати никогда еще не наполняло его таким глубоким возмущением.
Хеви вырос в суровой обстановке и с детства привык видеть несправедливость. Ему всегда казалось, иначе и быть не может: так боги создали мир, изменить ничего нельзя. Годы шли, он учился, работал, бывал с поручениями в разных местах и встречал столько зла… Иногда он сам, пользуясь славой известного мастера, добивался «милости» от фараона или везира для какого-нибудь человека, попавшего в беду. Он понимал, что сломить тяжесть власти царя и знати невозможно, если не поднимется весь народ, как это было когда-то давно, во время грозного восстания земледельцев, ремесленников и рабов. Хотя и это восстание было в конце концов подавлено, но память о нем жива.
Сегодня во время разговора с Аменхотепом Хеви вспомнил рассказы своего отца о том, как жители их поселка отказывались работать, когда им задерживали выдачу положенного пайка, и если они действовали дружно, то добивались своего. Так надо поступить и на этот раз.
Думы Хеви прерываются – навстречу ему спешит человек с испуганным лицом. Он почти бежит, и Хеви едва успевает заметить, что это помощник Панеба, Хати. Куда это он? А, не все ли равно – вот уже виден поселок. Хеви останавливается, чтобы перевести дыхание, и с удивлением слышит непривычный гул, доносящийся из поселка. Что это? Там полно народу, слышны даже отдельные выкрики. Ага, это значит, что мужчин известили о случившемся и они прибежали домой!
Хеви видит, что постепенно весь народ выходит из поселка и собирается около гробниц, видит, что какой-то человек встает на большой камень и начинает говорить, возбужденно взмахивая руками. Художник бросается вперед. Еще издали он узнает в говорящем человеке отца Кари, столяра Онахту.
– Братья и сестры, до каких же пор мы будем терпеть все эти преступления? – далеко несется громкий голос Онахту. – Неужели мало мы уже видели горя от Панеба? Он не начальник отряда, а палач и предатель!
– Правильно! Хватит! Долой Панеба! – звучат возбужденные голоса.
– Он убил старшего сына прежнего начальника, чтобы захватить его место! – с новой силой продолжает Онахту. – Сколько раз он избивал нас, сколько раз заставлял работать на себя! Это по его проискам посажены в тюрьму мой брат Нахтмин и Харуди, которых он обвинил так же лживо, как пытались обвинить и меня! Но ему все мало, сегодня ночью они пробовали устроить ловушку для сына Нахтмина, а попался мой сын Кари! Он тоже в тюрьме, мы даже не знаем, жив он или нет! Панеб добрался уже до наших детей! Довольно злодеяний, вон Панеба! Бросайте работу, идем к Святилищу требовать свободу невинным!
– Идем, все идем! – кричат одни.
– А если начальник пошлет против нас стражников, – раздается чей-то голос, – как мы отобьемся?
– Не посмеет он этого сделать! – кричит Онахту.
И неожиданно рядом с ним появляется старый арфист. Ему помогают взобраться на камень, и все замолкают, ожидая, что скажет старик.
Слепец твердо стоит рядом с Онахту, опираясь одной рукой на плечо столяра. Солнце освещает множество морщинок на пожелтевшем лице, дряблую шею. Он протягивает вперед руку и говорит сильным певучим голосом, так несоответствующим всему его облику:
– Дети мои, не бойтесь, никто не решится послать против вас стражу. Наши отцы и деды не раз покидали эти стены и шли туда, на дорогу, к храму, требовать то, что они заработали. С ними шли их жены и дети, и никто не уходил, пока им не выдавали того, что им следовало получить… И стража не трогала их, и ни везир, ни верховный жрец не могли с ними справиться, если они шли все вместе. Или вы все трусы, недостойные называться детьми своих отцов и внуками своих дедов?! Или так запугал вас Панеб, что вы и шагу ступить боитесь?! Идемте, дети мои, идемте дружно! Дай мне руку, Онахту, я пойду с тобой впереди всех!
Слова старого арфиста встречаются громким одобрением. Гнев людей вспыхивает теперь с новой силой. Поднимаются сжатые в кулаки руки, раздаются угрозы.
И снова одинокий голос задает вопрос:
– А что, если попробовать сначала обратиться с просьбой к верховному жрецу Аменхотепу? Может быть, он не знает обо всем этом, а когда ему станет все известно, то он поможет нам?
Но в ответ раздается взрыв негодования, и тогда на камень поднимается Хеви и становится по другую сторону старого слепца. Его встречают бурей приветствий. Художника любят и уважают в поселке, и то, что он пришел сюда в этот трудный час, вызывает всеобщий восторг.
Издавна уж так повелось, что с детства мы знакомились с греческой историей, греческими мифами, с подвигами Спартака. А Египет, самый древний Египет, с его повседневностью, с его высочайшей культурой, с его бытом, его «воздухом», как бы оставался за далеким горизонтом.Матье перенесла нас в Древний Египет. Она рассказала, как проводил свой день египетский мальчик, о доме из глины, в котором он жил, о колотушках, которые он получал от школьного учителя. Рассказала об иероглифах, которые он выводил тростниковой палочкой на черепках и на папирусе, о странных буквах, напоминающих рисунки.
«Книга для чтения по истории древнего Востока» состоит из небольших научно-популярных рассказов, посвящённых важнейшим событиям историй древнего Египта, Двуречья, Урарту, Хорезма, Индии, Китая и ряда других стран. Большое внимание уделено быту непосредственных производителей древневосточных обществ. Значительное место отведено также истории культуры.Книга представляет собой пособие для внеклассного чтения в средней школе.
Мифы древнего Египта представляют собой исключительный интерес не только для истории египетской религии. Они являются необходимым источником и для изучения всей культуры Египта. Привлечение мифологического материала неизбежно и при исследовании отдельных вопросов истории Египта, в особенности древнейших ее периодов, и для понимания ряда проблем египетского искусства.В настоящей работе даны переводы всех основных египетских мифов, дошедших до нас в более или менее полных литературных записях. Автору казалось, однако, нецелесообразным приводить такие сказания, тексты которых перегружены массой магических формул или богословских рассуждений и которые представляют собою интерес только для узкого круга специалистов.http://fb2.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Владимира Бараева связано с декабристской темой. Ом родился на Ангаре, вырос в Забайкалье, на Селенге, где долгие годы жили на поселении братья Бестужевы, и много лот посвятил поиску их потомков; материалы этих поисков публиковались во многих журналах, в местных газетах.Повесть «Высоких мыслей достоянье» посвящена декабристу Михаилу Бестужеву (1800–1871), члену Северного общества, участнику восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Действие развивастся в двух временных пластах: прошлое героя (в основном события 14 декабря 1825 года) и его настоящее (Сибирь, 1857–1858 годы).
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.