Карьеристки - [4]

— Да, — сказала Топаз и покраснела. — Правда, он мне нравится. Он очень… очень интересный.

— Очень импозантный, ты хочешь сказать, — добавила Ровена. — Давай не будем водить друг друга за нос.

Они свернули к пабу, понимающе обмениваясь улыбками.

— Молодец, Топаз! — крикнул Руперт Уолтон из глубины паба. — Я слышал о «Таймс». Хорошая работа!

— Привет, Руперт, — Топаз помахала своему заместителю.

— Эй, Руп! — окликнула Ровена.

— Мадам президент! — воскликнул он.

— Черт побери, не говори так, — запротестовала Ровена, пробиваясь сквозь толпу. — Джин и тоник. Руперт, ты можешь сглазить! — добавила она, понизив голос.

— Не волнуйся, детка, на следующей неделе его ждет сюрприз. Прямо на первой полосе. И это даже не редакционное разоблачение, а просто перечень высказываний Джилберта, начиная с «Работающие матери ответственны за преступность в обществе» и кончая «Оксфорд создан для сыновей джентльменов. И таким должен оставаться». Мне, пожалуйста, «Гиннес». Спасибо.

Девушки пробрались к столику, кивая друзьям. Они увидели Криса Джонсона и Ника Флауэра, двоих из команды Ровены.

— Посмотри-ка, Руп, кто это там? — засмеялась она. — Идешь с мисс Гордон с намерением мило посидеть за стаканчиком пива, а попадаешь на собрание кандидатов.

— Точно, — кивнул Руперт.

— Ну, как дела? — спросила Ровена.

— Крайстчерч надежен, как всегда, — сказал Ник. — Ориел нет.

— Удивительно.

— Хертфорд даст тебе сто пятьдесят голосов.

— Да благослови Господь Хертфорд, — вздохнула Топаз.

— Аминь, — кивнула Ровена.

— Мы охватили Квинс, Линкольн, Джезус, Сент-Питер. Баллиол — под вопросом.

— Почему? — спросил Крис.

Ник пожал плечами:

— Питер Кеннеди решил, что он должен поддержать Джилберта. И похоже, он собирается бросить на это все старые школьные связи.

Легкий холодок пробежал над столом, и Ровена почувствовала, как ее сердце слегка опустилось. Сам Джилберт для нее не угроза. Питер — другое дело.

Топаз потянула ее за рукав:

— Не беспокойся. Я встречусь с ним и приведу в чувство.

— Спасибо, дорогая, — сказала Ровена. Господи, и что бы она делала без Топаз! Но ей не хотелось из-за политики ссорить подругу с приятелем. — Это моя проблема, и я улажу ее сама.

Питер Кеннеди против Ровены Гордон, подумал Руперт, глядя на двух красивых девушек. Интересный поворот!

2

— Вы не скажете, где живет мистер Кеннеди? — вежливо спросила Ровена. Швейцар с очень серьезным видом дотронулся до форменного котелка то ли из почтения к ней, то ли к мистеру Кеннеди.

— Конечно, мадам. Комната мистера Кеннеди в старой библиотеке, номер пять, на первом этаже.

— Спасибо, — сказала Ровена.

Она быстро оглядела просторный холл, где, как и в большинстве колледжей Оксфорда, кругом были объявления — о лекциях, спектаклях, о работе, о скидках на пиццу. Была пятница, значит, большая часть тиража «Червелл» доставлена и свалена под окном, у доски объявлений. Она поспешила взять экземпляр, а то все разберут.

Да, конечно, он должен быть в Крайстчерч.

Этот колледж самый большой и самый престижный и университете. Куда до него колледжам Сент-Джон и Ориел.

Студентов Крайстчерч все считали снобами, но это совершенно не волновало Хаус, так традиционно называли Крайстчерч. Еще бы, этот колледж произвел на свет двенадцать премьер-министров, девятнадцать вице-королей Индии, его архитектура самая шикарная во всей Англии, а частная картинная галерея может похвастаться работами Микеланджело и Ван Дейка.

Конечно, Питер Кеннеди не мог пойти ни в какой другой колледж подумала Ровена. Улыбнулась. И я тоже.

Она прошла через замечательный «Том куод»[1], восхищаясь серым елизаветинским камнем, освещенным мягкими лучами заходящего солнца. «Том тауэр» у нее за спиной пробил на пять минут раньше времени — здание колледжа находилось ровно на один градус западнее Гринвича. Ровена вдруг занервничала: все эти старинные переходы, изогнутые готические водосточные трубы с фантастическими фигурками на конце будто явились перед ней, давая понять — они за Джилберта. А теперь на его стороне еще и Кеннеди. Но она должна отговорить, не за этим ли она пришла!

Под высокой аркой, ведущей в холл, кто-то прикрепил стандартное объявление о выборах в «Юнион» со списком кандидатов и невероятным требованием — о каждом нарушении правил докладывать Дж. Сандерсу, уполномоченному по выборам.

Правила диктовали: никто из кандидатов не должен домогаться голосов, заключать сепаратные сделки, но эти правила все игнорировали, их соблюдали лишь в день голосования.

Ровена внимательно изучила пришпиленный листок, с удовольствием обнаружив рядом с именем Джилберта нацарапанное кем-то слово «задница». Со смехом заметила и аккуратно выведенное «Топаз Росси, Сент-Хилд» на самом верху списка кандидатов в постоянный комитет. А моя подруга — секс-символ. Ровена сама миллион раз пыталась уговорить Топаз, но ее мало что волновало, кроме ее журналистской карьеры. Сделать в дикие сроки репортаж — вот это да, а остальное… «У Тины Браун не было времени на «Юнион», — отмахивалась она.

Ровена медленно шла через торжественные кафедральные галереи к старой библиотеке. Дверь, ведущая на лестницу, из тяжелого солидного дерева, на металлических болтах, походила на дверь тюремного подземелья. Ровена подумала — во времена Марии Кровавой здесь, наверное, запирали протестантов.