Кардинал Ришелье - [11]

Не завязались поначалу отношения Ришелье и с окружением королевы Марии Медичи, которая собирала вокруг себя всех недовольных политикой Генриха IV. Все более отдалявшаяся от мужа, а вернее — отдаляемая им самим, королева не могла симпатизировать тому, кто энергично пытался войти в окружение короля. У Марии Медичи не было никаких оснований видеть в епископе Люсонском «своего человека»-, и потому она отвергла верноподданнические авансы Ришелье. Встретив прохладный прием, он и сам охладел к флорентийке. Ничто, казалось, не обещало их будущей интимной дружбы.

Шли месяцы беззаботной жизни при дворе, и Ришелье все чаще испытывал неудовлетворение. Правильнее даже сказать, что неудовлетворение он испытывал от своего двусмысленного положения при дворе. Кто он? Епископ без резиденции. Князь церкви без какого-либо духовного и тем более политического влияния. Одинокий, в сущности, человек, чье непрочное положение целиком зависит от превратностей жизни и благорасположения сильных мира сего. Он понял, что в Париже ему нечего и мечтать о дальнейшем возвышении. Честолюбие и трезвый расчет взяли верх над тщеславием и удобствами столичной жизни. Ришелье принимает решение оставить Париж и отправиться в Люсон. Он должен стать настоящим епископом с собственной епархией и резиденцией. Проявив себя должным образом в провинции, он обязательно вернется в Париж в новом качестве — опытного администратора.

В написанных впоследствии многотомных «Мемуарах» Ришелье ни слова не говорит о мотивах своего неожиданного отъезда из Парижа в Люсон. Причину объясняет один из наиболее авторитетных биографов кардинала академик Габриэль Аното: «Планы Ришелье были вполне определенными: выиграть несколько лет, пополнить образование, приобрести репутацию человека долга и способного администратора, заслужить уважение своих сограждан и быть готовым воспользоваться, но без поспешности и осмотрительно благоприятными возможностями. Он покинул Париж в надежде вернуться туда. И он туда вернется повзрослевшим, более опытным, более известным и уважаемым. Он отдаляется от двора еще школяром. Он вернется туда зрелым, уверенным в себе мужем, с чувством исполненного долга».

В середине декабря 1608 года, приведя в порядок текущие дела и нанеся прощальные визиты, епископ отправляется в путь.

* * *

Конец 1608 года. Последний период правления Генриха IV. Позади четыре десятилетия кровопролитных и разорительных религиозных войн. Королевская власть в тяжелой и длительной борьбе сумела утвердить себя перед опасными и сильными противниками — Католической лигой и гугенотской партией, которые, несмотря на непримиримое религиозно-политическое противоборство, объективно сходились в одном — в неприятии сильной центральной (королевской) власти, в настойчивом стремлении отстоять привилегии старой феодальной знати, ее полуавтономию. И здесь крайности, как это час го бывает, сошлись. Королевский власти приходилось вести неустанную борьбу на два фронта. Вели ее истые католики Генрих II, а затем его сыновья Франциск II, Карл IX и Генрих III, действовавшие под руководством Екатерины Медичи. Продолжил борьбу и вчерашний гугенот Генрих IV, добившийся более ощутимых успехов. Он сумел заметно ослабить, хотя и не сломить окончательно, сопротивление старой феодальной знати и добиться установления долгожданного внутреннего мира в исстрадавшейся стране, умело сочетал в своей политике решительность и гибкость, карательные действия и компромиссы.

Влияние Католической лиги было значительно подорвано. Протестантская оппозиция получила удовлетворение Нантским эдиктом (13 апреля 1598 г), предоставившим гугенотам достаточно широкую свободу вероисповедания и гражданские права, равные с правами католиков. Секретные приложения к Нантскому эдикту оставляй гугенотам их крепости, в том числе такие важные, как Ларошель, Монпелье, Монтобан и др. «Они (гугеноты — П. Ч.) оставались, таким образом, государством в государстве, началом хотя побежденным, но не безвредным, с которым рано или поздно должна была вступить в борьбу центральная власть», отмечал по этому поводу выдающийся русский историк Тимофей Николаевич Грановский. И все же Нантский эдикт дал центральной власти необходимую передышку, которую она использовала для экономической и политической консолидации страны, отвечавшей ее насущным интересам.

К началу XVII века были заложены основы национально-государственною единства Франции, чему, как это ни парадоксально, по-своему способствовали и религиозные войны. Франция второй половины XVI века это гигантский кипящий котел, в котором шел исторической важности процесс формирования французской нации, постепенно осознававшей свою общность и потребность в защите своих интересов от частных и региональных эгоизмов, от экономической и политической разобщенности. Долгие годы военных действий, непрерывные передвижения войск и перемещения населения из одного района Франции в другой способствовали, в частности, смешению диалектов и наречий в единый французский язык.

В области внешней политики Генрих IV ставил своей целью отстоять интересы Франции в Европе от гегемонистских притязаний Испании. При нем ужесточился давний франко-испанский антагонизм времен Франциска I и Карла V. Усилия Генриха IV были направлены прежде всего на то, чтобы заставить Испанию вернуть Франции захваченное в предшествующих войнах. В январе 1595 года он объявляет войну Филиппу II и направляет войска в Шампань, Пикардию, Иль-де-Франс, Нормандию, Овернь, Прованс и в другие провинции, контролируемые союзницей Мадрида Католической лигой. Это был первый смелый вызов Австрийскому дому.