Карай. Сын Карая - [3]

У костра время течет незаметно. Все сгруппировались вокруг Сергея Вартановича. Только Ева и Андрей беседовали в стороне о чем-то.

Я подполз ближе к ним и услышал, что Андрей говорит по-армянски. Это было так странно: совершенно русское лицо — и трудно произносимые армянские слова, с необычным для русского человека обилием согласных звуков! Ева слушала и заливисто смеялась.

Я отполз на прежнее место. Мне рядом с ними делать было нечего.

Начальник похода скомандовал «отбой».

Ночь была трудная. В непривычной обстановке все спали плохо. То и дело кто-нибудь выползал из каменной будки, чтобы погреться у костра. Утром, едва рассвело, Семен Мостовой крикнул:

— Кончай ночевать!

Наши спутницы разложили еду на двух мохнатых полотенцах, разлили по кружкам какао — семь кружек, по числу людей, — но, когда начали завтракать, одна кружка оказалась лишней.

— Позвольте, — удивилась Галя, — кто это не пьет какао?

Стали считать. Выяснилось, что у костра нет Андрея.

— Эй, профессия, отзовись! — кричал Семен Мостовой, взобравшись на большой камень.

Мы тоже ходили по скалам и звали Андрея.

— Не иначе, как подмерз ночью и пошел вперед, а сейчас ждет нас где-нибудь на пути, — сказал наш начальник и распорядился готовиться к выступлению.

Но тут произошла непредвиденная заминка. Все уже были готовы, а я никак не мог найти своих башмаков. Поставил их на камень возле будки и хорошо помнил, куда именно поставил, а теперь их не было.

— Одну минуту, — укоризненно сказал Эль-Хан. — Как же можно быть таким забывчивым! Вы их вовсе не туда поставили. — И он снял с плоской крыши будки новенькие желтые ботинки.

— Это не моя обувь.

— Как так — не ваша?

— Конечно, не его! — закричал профессор Малунц. — Не заставляйте человека присваивать себе чужое имущество. Под присягой свидетельствую, что это ботинки Андрея!

Все столпились вокруг пары желтых башмаков. Большинством голосов было установлено, что они действительно принадлежат Андрею.

— Позвольте! — возмутилась Галя. — Это какая-то глупость. Ведь Андрей не мог уйти босиком!

— Да все ясно! — Сергей Вартанович усмехнулся. — Это еще, понимаете ли, продолжается игра в загадки-разгадки: «Угадай-ка», «угадай-ка» — интересная игра!» Он где-то здесь и радуется, что мы не можем его найти.

Такое объяснение на секунду показалось нам правдоподобным, и мы уже готовы были возобновить поиски. Разумнее нас всех оказалась Ева.

— Какие же вы недогадливые! — проговорила она с сожалением. — Разве трудно понять, что эти желтые и совсем новые ботинки оставлены взамен тех черных и старых, которые пропали?

Так оно и было. Вот где оказалась разгадка! Я вспомнил, что вечером Андрей, осмотрев мою опухшую ногу, сказал:

«Посвободнее обувь надеть, только и всего». Потом он спросил, какой номер ботинок я ношу. И вот оставил мне свои ботинки, которые были ему немного велики, а сам ушел, чтобы избежать моих благодарственных излияний. Вот это парень!

И я стал надевать желтые башмаки, а товарищи торопили меня:

— Не копайся! Надо догнать Андрея. Он ждет нас где-нибудь на дороге и мерзнет, бедняга!

Больше всех волновалась Ева…

Ботинки пришлись впору. Я сразу почувствовал себя хорошо. Все вещи уже были собраны. Вдруг Ева замахала дорожным посохом и закричала:

— Волк! Волк!

Мы увидели, что снизу по горной тропинке бежит огромный серый зверь — лобастый, с настороженными острыми ушами и опущенным хвостом.

Сергей Вартанович знал все обо всем. Он сказал:

— Только бешеный волк может мчаться так безбоязненно прямо на людей. Зверя нельзя подпускать близко.

И он схватил наш котелок и швырнул его на тропинку.

Ева, зажмурив глаза, бросила туда же свой посох. Маленький Эль-Хан взял камень и мужественно пошел навстречу волку.

— Э, кто там хулиганит? — закричал снизу незнакомый голос.

И мы все застыли в недоумении.

Тем временем зверь выскочил прямо к нашему костру — молчаливый, свирепый, с шерстью, поднятой дыбом на загривке. Я первый увидел широкий черный ошейник на желтой шерсти.

— Собака! — крикнул я.

— Конечно, собака, — спокойно сказал Сергей Вартанович. — Волк никогда не пойдет на костер.

Ева крикнула:

— Брысь!

Неудивительно, что мы приняли эту собаку за волка — она была действительно очень крупная, но не серая, как показалось нам вначале, а чепрачная: черная с блеском спина, ярко-рыжая грудь и оранжевого цвета лапы. Глаза, окруженные светлыми пятнами, похожими на очки, смотрели на нас без страха — со спокойной враждебностью. Уши, по струночке вытянутые кверху, все время шевелились, ловя каждый звук. Острая морда с высунутым языком и белыми клыками могла напугать кого угодно: пасть то и дело открывалась и закрывалась.

— Карай! — крикнул голос снизу. — Ко мне!

Пес осторожно потянул воздух и вдруг, пригнув голову к земле, стелющейся, неслышной рысью обежал всю нашу стоянку. Он явно чего-то искал здесь и не мог найти.

Семен Мостовой презрительно фыркнул:

— Мы его за серьезного зверя приняли, а он — Бобик из подворотни!

— Какой Бобик? — возмутился Эль-Хан. — Какой это Бобик? Ты, Семен, гляди хорошенько. Это служебная собака.

Пес обошел испуганную Еву, равнодушно пробежал мимо Мостового, который на всякий случай угрожающе выставил вперед посох. Возле меня пес остановился. Он уставился, на меня немигающими злыми глазами и тревожно трижды пролаял.