Карательная медицина - [12]

Подполковник Тарасов написал письмо в ЦК партии, утверждая, что если правительства не в состоянии договориться между собой, то дело мира должны взять в свои руки сами народы. Был судим по статье 58 п. 10 и получил семь лет лишения свободы. Однако сразу же вслед за этим появилось первое Стокгольмское воззвание, в некоторых местах почти дословно повторяющее текст письма Тарасова. Жена подполковника проявила известную настойчивость и добилась переследствия. Но выпускать Тарасова на волю властям казалось немыслимым, его интернировали в Ленинградскую ТПБ.

Анатолий Булев, бывший лейтенант, фронтовик, студент Ленинградского государственного университета, предложил экономическую реформу, основанную на внедрении в народное хозяйство принципа материальной заинтересованности и хозрасчета. За свои предложения был уволен с работы и исключен из университета. В знак протеста вышел к Александрийской колонне с плакатом «За мои убеждения меня лишили работы и выгнали из университета». В 1965 г. эту реформу попытался провести А.Н. Косыгин, а Анатолий Булев за свое несвоевременное предложение расплачивался Ленинградской ТПБ.

Чем же объясняется существование спецпсихбольниц в сталинские времена? Кому и зачем нужны были эти тюрьмы ослабленного режима?

ТПБ в те годы не были предназначены только для психически больных, представляющих угрозу общественной безопасности. Это подтверждается и некоторыми официальными данными. «В киевской психиатрической больнице совершенно не вынесено заключение о необходимости принудительного лечения. За весь 1938 год этой больницей не дано ни одного такого заключения. В то же время комиссией признаны невменяемыми 59 человек»[41]. 

Данные о киевской психиатрической больнице за 1938 год характеризуют общую картину принудительного лечения, вернее, отсутствие такового. К тому же у нас имеются сведения о пребывании в концентрационных сталинских лагерях настоящих психических больных с острыми психозами, бредом преследования, симптомами галлюцинаторно-параноидного комплекса.

Уничтожение душевнобольных в «истребительно-трудовых» лагерях вполне соответствовало системе беззаконного насилия 30-х годов, всему духу сталинского террора, соответствовало основным воззрениям коммунистической идеологии.

Таким образом, существование ТПБ в те времена объясняется не естественными причинами, декларированными законодательством, а какими-то иными. Какими же? На этот счет нет единого мнения. Выдвигаются различные предположения и домыслы. Нам кажется наиболее приемлемым следующее объяснение. На протяжении всей истории органов госбезопасности ее верхушка регулярно сменялась. Попавшие под свой же топор руководители Органов (Ягода, Ежов, Берия) влекли за собой в лагеря и на расстрелы ближайших помощников и даже чекистов, удаленных от центральной власти. Имея за плечами начальный опыт предшественников, нарком внутренних дел Л.П. Берия, бывший Генеральный прокурор А.Я. Вышинский и заместитель председателя КПК Шкирятов хотели создать новый вид режима изоляции, в котором, при случае их падения, им бы жилось сравнительно неплохо (лучше, чем на общелагерных работах). Казанская ТПБ существовала и до Берии, но могла оказаться тесной для него и работников Органов в случае массовых посадок.

Очень возможно, что мысль о создании сети спецпсихбольниц возникла у Берии под влиянием примера его предшественника — наркома НКВД Ежова. По некоторым сведениям, Ежов после своего падения с 1938 по 1940 год находился в тюремно-психиатрическом отделении[42]. 

В вышедшей в 1970 г. на английском языке Краткой Советской Энциклопедии нарком Ежов характеризуется не только как злейший враг народа, но и как невменяемый психически больной человек. Жалкая попытка властей свалить ответственность за массовый террор 30-х годов на душевнобольного народного комиссара Ежова не нуждается в комментарии. Однако факт пребывания Ежова в спецпсихушке весьма занятен. Положение Берии к началу 50-х годов стало неустойчивым. Предположение о создании им сети ТПБ и новых тюремных психиатрических отделений с целью воспользоваться ими в неблагоприятный момент и таким образом спасти жизнь себе и своему окружению кажется нам вполне вероятным.

Итак, карательная медицина до 1953 года не превратилась в отработанную систему. Здоровых людей признавали невменяемыми, но не особенно лечили, и, по воспоминаниям побывавших там, они даже были довольны своим положением. Многие из них прошли через сталинские тюрьмы и лагеря, а после них существование в ТПБ с ее умеренным режимом и относительно хорошим питанием казалось едва ли не райским.

После расстрела в 1953-1954 годах Берии и Абакумова Ленинградская ТПБ начала спешно разгружаться, режим смягчился. По свидетельству тогдашних узников ТПБ, охрана и начальство ТПБ едва ли не заискивали перед заключенными, предвидя новые чистки в аппарате МВД и МГБ. Подступали времена «оттепели» — XX съезда, разоблачение так называемого «культа личности Сталина». Из дальних лагерей возвращались заключенные, рассказывая правду и требуя возмездия. Волна разоблачений произвола госбезопасности коснулась и тюремно-психиатрических больниц.