Каратели времени - [20]

Офицерский клуб располагался в новой части города. Само здание было построено в девяностые годы двадцатого века в модном здесь стиле неоконструктивизм, и по виду напоминало ацтекскую пирамиду снежно-белого цвета. В ожидании Косарева и Зюлина, приглашенные слонялись по огромному холлу, курили, пили разносимое юркими официантами шампанское, собирались небольшими группками, чтобы обменяться парой-тройкой фраз, снова расходились. Я обратил внимание, что курили в основном папиросы. Как объяснил мне Крюков, сигареты в России почему-то не прижились. Мы тоже взяли по бокалу шампанского, и отошли в сторонку. Я не преминул достать кубинскую сигару и вскоре окутался клубами ароматного дыма.

— Антон, я смотрю, здесь курят практически все, а вот в городе мы вообще не видели курящих! Как это понять? — задал я мучивший меня вопрос.

— Сереж, среди гражданских курить на улице и в общественных местах не принято, а военным категорически запрещено, — ответил кавторанг, — курим мы только в специально отведенных для этого местах. Кстати и пьем тоже.

Гости, в количестве около пятидесяти человек, почти сплошь казачьи офицеры с небольшим вкраплением флотских и армейских, смотрели на нашу пятерку с плохо скрытым удивлением и любопытством. Наши белые мундиры, неизвестного здесь образца бросались в глаза любому. По залу моментально разнесся слух, что мы прибыли из параллельного мира, чтобы оказать Русской армии помощь в достижении быстрой и бескровной победы над Халифатом. Очень многие уже были в курсе приключений есаула в другой реальности. Офицеры стали подходить к нам, представляться, жать руки, желать удачи.

Наконец появились виновники торжества, уже в новых погонах и с новыми крестами орденов, в сопровождении Кати Тихомировой и высокой, стройной шатенки — сестры Косарева Анастасии. Гостей позвали к столу. Зал, снятый Владом для банкета, был площадью метров в двести и легко вместил всех приглашенных. Началось обычное торжественное застолье с тостами, здравицами и вручением подарков. Пили сухие крымские вина, белые и красные. Через час представительская часть закончилась, старшие офицеры покинули зал, напоследок пожелав Косареву и Зюлину дальнейших успехов по службе.

Осталось человек тридцать, в основном наших ровесников и чуть младше, в чинах от хорунжего до есаула. Официанты мигом принесли острые мясные закуски и водку в ледяных, запотевших графинах. Начиналась обычная мужская попойка. Чтобы не пугать девушек видом перекошенных пьяных морд, Катю, Машу и Анастасию пригласили в отдельный кабинет, где был накрыт стол к чаю с пирожными и конфетами. Моя супруга, всегда предпочитающая мужское общество женскому, к тому же практически не употреблявшая сладости, удалилась с явной неохотой, только чтобы уважить местную традицию.

К нам тут же стали подсаживаться молодые офицеры, чокаться рюмками водки, наперебой расспрашивать нас о мире, в котором мы живем. Чтобы окончательно развеять слухи и домыслы Владислав подробно пересказал всем присутствующим историю нашего с ним знакомства и кратко упомянул перспективу дальнейшего сотрудничества.

— Люди в той России живут хорошие, душевные. Правда, государство своё до ручки довели, шестой части территорий лишились, — говорил Влад, — да и населения там всего сто сорок миллионов человек.

— Ну, ни хрена себе! Как до такого можно дойти, господа? — удивлялись офицеры.

— Власть в стране захватили коммунисты, — ответил Игорь, — и правили семьдесят лет. Две мировые войны, в первой потеряли семь миллионов, а во второй двадцать восемь. После революции семнадцатого года была гражданская война, в ней Россия потеряла ещё тридцать миллионов, в том числе эмигрировавшими. Потом коллективизация, репрессии — ещё миллионов тридцать. Вот и считайте!

— А коммунисты это кто такие? — задал вопрос молоденький хорунжий.

— А это, Стасик, последователи учения немецкого экономиста Маркса, — ответил Косарев. — И после того как я побывал в стране, где попытались на деле претворить в жизнь его бредовые идеи, мне стало тревожно на душе. Ведь среди нашей молодежи, особенно студентов столичных заведений, сейчас моден этот самый марксизм.

— Да, у меня сестра учится в университете и бегает по вечерам в какой-то кружок, — подал голос сидевший напротив меня штабс-капитан. — Как-то раз зазвала и меня. Мне показалось, что ничего опасного в этом нет, ну, сидят молодые люди и девушки, читают «Капитал», пьют вино и спорят о дурацких идеях!

— Вот-вот, читают «Капитал» и спорят об идеях, — сказал я. — У нас тоже вот так начиналось! А закончилось кровавым разгулом, захлестнувшим страну!

— Вернусь в Питер, запрещу сестре ходить на эти посиделки, да и вообще разгоню всех к чертовой матери! — решительно заявил штабс-капитан. — Пускай лучше о музыке спорят!

— Вот, кстати! Музыка! — Вновь оживился Влад. — Вы не представляете, господа, какая в той России музыка! Они сами называют её презрительным словом «попса» и сами же с упоением слушаю!

— Но-но! — возмутился Горыныч. — Это какую же «попсу» мы слушаем?

— Ладно, вы лично слушаете вопли на немецком и английском, — продолжил Косарев. — Ваш любимый «Рамштайн» и «Красные перцы». Жуткая ахинея!