Каратели - [7]

Наутро арестованных увезли в Уты, в штаб для допроса. Отпираться не было смысла, перед командиром полка Вайзе лежала злополучная схема с подписями. Рядом стоял и провокатор.

Через день к клубу в Ивановске согнали народ. На крыльце была подготовлена виселица. Место казни охраняли каратели. Переводчик Меух объявил, что по приказу коменданта партизанки будут повешены, а семьи их, как сообщники, расстреляны. Типичная для фашистов акция устрашения непокорных. Вспомним очерк военного корреспондента П. Лидова «Таня» о казни Зои Космодемьянской в д. Петрищеве. В Ивановске все происходило по тому же сценарию. О «Тане» узнала вся страна, а о подвиге наших девушек даже в их родной деревне знают немногие.

Патриотки, стоя на эшафоте, обращаясь к сельчанам, прокричали: «Прощайте, товарищи. Умираем за Родину. Скоро придет Красная Армия и отомстит за нас. Бейте фашистов!»

Совершить казнь вызвался каратель Жорж. Когда он подошел в Анне Коростелевой, она его оттолкнула. Сама встала на табурет и надела петлю. Анастасия сопротивлялась, отбивалась. Палач заломил ей руки, набросил петлю и выбил табурет из-под ног. Так погибли комсомолки-партизанки. Их тела висели двое суток с прикрепленными на груди щитами: «Тех, кто помогает партизанам, ждет такая же участь».

Родители девушек и их младшие братья были расстреляны в селе Уты, недалеко от бывшей барской усадьбы. Сергею Коростелеву было 16 лет, а Фролу Сыромолотову — 14. Свидетели рассказывали, что его не смогли убить — он был только ранен. Очнувшись, ночью дополз до ближайшего дома, попросил о помощи. На свою беду, он попал к настоящей «немецкой овчарке» — сожительнице карателя. Она сообщила в штаб, мальчика поставили к стенке вторично.

На берегу Десны, откуда хорошо виден лес, установлен обелиск. На нем надпись: «Коростелева Анна Федоровна. 20.10.23–22.2.43. Сыромолотова Анастасия Фроловна. 15.2.23–22.2.43. Замучены немецкими оккупантами. Вечная слава!

Пора собирать камни. В защиту невинного человека Документальный очерк

Разбирая домашний архив, я обнаружил старую пожелтевшую тетрадку. И мне вспомнилась давнишняя встреча с интересным человеком.

Я возвращался из командировки. Соседом по купе оказался мужчина с орденскими колодками на груди. Мы познакомились, он сообщил, что навещал родных и знакомых.

Где-то под Выгоничами он, глянув в окно, сказал: «Проезжаем мои родные места. Здесь я родился, вырос, партизанил. Вот и мостик, для всех он просто труба, а для меня — воспоминания о прожитой жизни. Земля здесь полита кровью».

В голосе его слышалась какая-то затаенная грусть и как бы обида. Это меня заинтриговало. Я только недавно перебрался на Брянщину, мне было все интересно, особенно то, что касалось партизанского движения. Мы договорились встретиться еще раз, в более удобной обстановке.

Вторично мы встретились уже в Брянске, куда он приезжал из Навли по служебным делам. Говорили долго. Тогда-то он и подарил мне эту самую тетрадку. Текст был изложен в форме автобиографических заметок на 16 листах.

Прошло более 50 лет, нет уже старого знакомого. Жизнь в стране изменилась круто, сейчас уже другие приоритеты. Сейчас имею полное право опубликовать эту исповедь, услышанную от старого партизана. В тексте сохранены стиль и обороты речи, даже ошибки. Автор ничего не стал менять, просто хотел показать, как воспринимались партизанские будни глазами рядового партизана. Сделаны лишь некоторые уточнения после нашей беседы в Брянске.

«Я, Захарченко Леонид Мартынович, родился в поселке Ивановский Брянской области. Отец служил в Красной Армии. До 1939 года я учился в школе, после чего работал в колхозе. Началась война. Летом меня послали эвакуировать скот в город Задонск, где попал в окружение. Вернулся с большим трудом домой. Немцев в поселке еще не было, хотя в Выгоничах уже действовала полиция.

3 марта 1942 года в поселке был организован партизанский отряд. Я вступил в него и находился там до сентября 1943 г.

После соединения с Красной Армией до 1945 г. был на фронте. В настоящее время нахожусь в военном училище.

Первые дни в партизанском отряде мы обороняли занятые партизанами поселки Ивановский, Гукалинский, д. Богдановка, Сосновое болото. В эти села немцы не ездили, боялись как огня. Мы ходили в засады, но немцев не встречали, собирали оружие. Командованием была поставлена задача — всем партизанам иметь оружие. В с. Уты мы приняли присягу партизан.

Помню первую операцию, как сейчас говорят, боевое крещение. В середине мая нам дали приказ — достать живого немца на железной дороге. На первое задание пошли 12 человек, все добровольно. Языка надо было взять с моста на железнодорожной станции «Речица». Старшим у нас был Байзеров, отчаянный парень, пулеметчик.

Подошли мы к железной дороге. Залегли и долго прислушивались. Затем поползли на полотно. Тихо вокруг, нервы напряжены. Ни звука, только свистели соловьи да кричали совы. Даже не верилось, что вот-вот раздастся пулеметная очередь и кого-то из нас не станет. И вдруг видим — 6 немцев, сменившись с поста, идут в будку. «Хольт, хенде хох», — крикнул Байзеров. Он дал очередь из пулемета, сразу убил трех фрицев и троих ранил. Я подбегаю, беру раненого фрица и веду в лес, он был ранен в живот. Провел метров сто, он упал и умер. Я пошел с товарищем Смоленковым Василием за вторым. Вели его, он кричал: «Рус партизан, я свой, пойду, только не бейте (т. е. не убивайте)».