Каратели - [50]

Я с уважением посмотрел на нее. Потом кончиками пальцев приподнял ее подбородок и осторожно поцеловал в губы.

— Не беспокойся, Вирджиния Домингуэс, — сказал я. — Можешь быть уверенной, что я меньше всего стану беспокоиться о твоем благополучии.

Они пришли за мной на следующее утро. Их было двое: здоровенные мексиканцы в белой судовой форме. Дверь они открывали осторожно. Один сжимал пистолет.

— Пошли, — сказал ближайший ко мне, невооруженный конвоир.

— А сеньорита? — поинтересовался я.

— Сеньорита останется.

Я спрыгнул с верхней койки, подмигнул Норме и прошел мимо них, слыша, как дверь закрывается и запирается у меня за спиной. Меня привели во все ту же роскошную каюту, где наш хозяин лениво потягивал бренди из огромного бокала, который нежно согревал обеими руками. Мне показалось, что для бренди сейчас рановато, но возможно я исходил из неправильных предпосылок. Видимо, раннее утро следовало прировнять поздней ночи. Полковник Питер Хантингтон стоял у одного из больших занавешенных окон. В руках у него тоже имелся сосуд с бренди, но он не прилагал столь усердных стараний, чтобы довести напиток до рекомендуемой температуры.

— Кто такой Су? — спросил он.

— Кто-кто?

Я совсем позабыл о нашем хозяине, этом галльском Торквемаде. Он не замедлил напомнить мне о своем присутствии, отставив бокал, сделав шаг вперед и наградив меня звонкой пощечиной, от которой на глазах выступили слезы. К счастью, он действовал ладонью. После чего повернулся к Хантингтону и бросил какую-то фразу.

— Мосье Блю говорит, что сейчас не время для игр, старина. Будьте так добры, ответьте на вопрос. Господин по имени Су. Что он из себя представляет?

Собственно говоря, я просто старался выиграть время, чтобы собраться с мыслями. Имя, конечно, было мне знакомо. Мак немало постарался, чтобы упомянуть о китайце во время одного из наших телефонных разговоров. Разумеется, это следовало расценивать, как предупреждение, но поскольку впоследствии азиаты не давали о себе знать, я о них почти позабыл.

— Если быть точным, — проговорил я, — этого господина зовут не Су. На самом деле его именуют то ли Высокий Толстяк, то ли Низкая Утка — это отмечено где-то в нашем досье. Но, по крайней мере, на этом континенте, он не пользуется этим именем, а потому не пользуемся им и мы. Он называет себя Су. Мы тоже называем его этим именем или китайцем. Последнее слово не предполагает ничего унизительного.

В действительности, я помнил его настоящее имя, но не видел причин добровольно рассказывать об этом. Пусть попробуют меня заставить. Но они и не подумали это делать.

— Китайский агент? — спросил Хантингтон.

— Совершенно верно.

— Вам приходилось иметь с ним дело?

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под оборотом «иметь дело», — осторожно ответил я. — Несколько раз, точнее — три, мне доводилось сталкиваться с ним.

— И кто победил?

— Что ж, пока мы оба живы, по крайней мере, когда я слышал о нем в последний раз, он был жив. Так что можно сказать, что пока никто из нас по-настоящему не победил. Тем не менее, по очкам я немного опережаю его.

— Почему вы не рассказали нам этого раньше?

Я уже открыл было рот, чтобы ответить, но в последнее мгновение передумал. Я намеревался сказать, что не упомянул о Су потому, что сам лишь мельком слышал о его причастности к этому делу и не имел ни малейшего представления, какую роль в мексиканской революции может сыграть китайский агент. Однако демонстрировать излишнюю неосведомленность столь же глупо, как добровольно выдавать информацию. Обычно люди отказываются верить, что ты можешь быть настолько глуп, даже если дело и в самом деле обстоит именно так.

— Наверное, я решил, что вас это совершенно не касается, — сказал я.

В результате хозяин прошелся по моему лицу обратной стороной ладони еще до того, как сказанное было переведено, демонстрируя, насколько он нуждается в переводчике. После чего выдал полковнику какую-то булькающую французскую фразу.

— Мосье Блю говорит, что вы напрасно потеряли большую часть ночи из-за того, что утаили от нас эту информацию. Если бы вы сразу сказали нам правду, мы смогли бы договориться гораздо быстрее.

Честно говоря, я понятия не имел, какую правду он имеет в виду. По-видимому, эти люди отыскали недостающий мне фрагмент головоломки. Столь же очевидным было и то, что расспросы на эту тему представлялись нежелательными.

— Простите, — сказал я. — Я полагал, это личное дело.

Странно, но Хантингтона это убедило, несмотря на то, что сам я не видел в сказанном ни малейшего смысла.

— Ваш рассказ об этом Эрнимане был подтвержден, — сказал он. — Мы пришли к выводу, что ваши причины избавиться от него вполне убедительны. Прошу прощения за недоразумение, старина. Похоже, что на этот раз, по крайней мере, пока, мы сражаемся на одной стороне.

Я промокнул платком кровоточащую губу, познакомившуюся с фамильной реликвией семьи Блю, и хмуро произнес:

— Для меня это большая честь, полковник.

— Нам не удалось выяснить только одно, — добавил он. — Кто нанял этого профессионального убийцу, чтобы избавиться от Диаса?

— У нас тоже нет особой уверенности на этот счет, — ответил я. — Одна гипотеза предполагает, что Эрнимана наняла миссис Кларисса О’Херн, которая навязалась ко мне в попутчицы, чтобы в критический момент не дать помешать ее планам.