Карате-до: мой жизненный путь - [8]

Однажды в его мастерскую вошёл посетитель, который заметно отличался от хозяина по внешнему виду, но без сомнения обладал физической силой и сильным боевым духом. Он был явно моложе хозяина: никак не старше тридцати лет. Его мышцы, не были столь массивны, как у гравёра, но производили сильное впечатление. Этот незнакомец был очень высох, ростом не менее шести чи. Более всего поражали его глаза: их острый и пронизывающий взгляд напоминал взгляд могучего орла. Когда этот человек вошёл в мастерскую, лицо его было бледным, и он казался грустным. Голос его звучал чуть слышно. Он попросил гравёра сделать красивый рисунок на медном мундштуке его длинной курительной трубки.

Взяв трубку в руки, гравёр, которому сразу же стало совершенно ясно, что его посетитель занимает заметно более высокое положение в обществе, очень вежливо спросил:

– Извините меня, пожалуйста. Мне кажется… Вы, случаем, не Мацумура Сокон – знаменитый мастер каратэ?

– Да, это я, – последовал лаконичный ответ. – Ну, и что же?

– Ах, ну конечно, я не мог ошибиться! Я много лет мечтал стать вашим учеником! Но ответ молодого мастера каратэ на эту восторженную речь был довольно холодным.

– Извините,– сказал он.– Я больше не беру себе учеников.

Гравёр продолжал настаивать:

– Вы обучаете хансу, не так ли? Все вокруг твердят, что Вы – самый лучший учитель каратэ в Японии.

– Я, действительно, обучал хансу,– горько вздохнул молодой посетитель,– но не в моих правилах заниматься обучением кого бы то ни было. Кроме того, я уже не обучаю хансу. Если сказать Вам правду, то я сыт каратэ по горло!

– Что за странные вещи Вы говорите? – удивлённо воскликнул гравёр. – Как это могло случиться? Не будете ли Вы любезны объяснить мне, почему?

– Когда я занимался обучением каратэ, то не делал различий между хансу и обычным человеком. Вероятно, именно поэтому, пытаясь добросовестно научить моего господина приёмам каратэ, я потерял работу.

– Я не понимаю,– сказал гравёр. – Всем известно, что Вы – лучший, из живущих ныне учителей каратэ. Если не Вы теперь обучаете хансу, то кто же? Для всех должно быть очевидным, что заменить Вас не сумеет никто другой во всей стране.

– Действительно,– продолжал Мацумура,– я был назначен на должность учителя хансу, только благодаря своей репутации. Однако, мой ученик оказался неблагодарным. Он слишком часто пренебрегал отработкой техники, которая у него, несмотря на все мои усилия, оставалась очень несовершенной. Если бы я захотел, то мог бы поддаться и проиграть ему схватку, но от этого его мастерство в каратэ не улучшилось бы. Поэтому я указал хансу на его ошибки, а затем попросил атаковать меня в полную силу. Он бросился в атаку, пытаясь нанести мне удар нидангэри. Он провёл свою атаку довольно хорошо, но излишне говорить, что только самоуверенный новичок решится на такой удар в бою с противником, который во много раз опытнее его. Я решил использовать его ошибку, чтобы преподнести столь необходимый ученику урок. Я думаю, Вы хорошо знаете, что, поединок в каратэ – это смертельная схватка. Если один из противников допускает в ней ошибку, то он обречён, и исправить это невозможно. Вы всё это прекрасно знаете, а хансу не хотел этого знать. Пытаясь раскрыть ему глаза на истинное положение дел в его обучении, я мгновенно отбил его атаку ребром ладони и сбил его с ног. Ошеломлённый, он отлетел в сторону на несколько шагов.

– Хансу получил очень серьёзные травмы? – осторожно спросил гравёр.

– Плечо, рука и нога в том месте, где я ударил по ней ребром ладони, стали фиолетовыми,– молодой человек помолчал немного, а затем продолжил.– Довольно долго хансу не мог подняться с пола.

– Какой ужас! – воскликнул поражённый, гравёр. – После этого Вас тотчас же прогнали?

– Конечно. Мне было приказано немедленно удалиться и не появляться до тех пор, пока хансу не позовёт меня снова.

– Понимаю,– задумчиво сказал гравёр,– но я уверен, что хансу несомненно простит Вас.

– Я думаю, что нет. Прошло уже более ста дней после этого случая, но никаких известий от него не поступало. Я слышал, что он всё ещё очень сердит на меня и считает, что я слишком дерзок. Поэтому я очень сомневаюсь, что получу, прощение. Сейчас я думаю, что было бы лучше, если бы я никогда не пытался обучать хансу. А ещё лучше было бы, если бы я вообще никогда не занимался каратэ.

– Успокойтесь,– сказал гравёр,– в жизни каждого человека есть взлёты и падения. Кстати, если Вы теперь не обучаете хансу, то почему бы Вам не позаниматься со мной?

– Нет! Никогда! – резко ответил ему Мацумура.– Я отказался от всякого обучения. Кроме того, почему Вы, человек с репутацией знатока каратэ, хотите брать уроки именно у меня? Мацумура при этом говорил правду: гравёр считался известным знатоком каратэ в окрестностях Наха и Сюри.

– Может быть, это не покажется Вам серьёзной причиной,– ответил ему гравёр,– но, мне, откровенно говоря, хотелось бы посмотреть на ваши знаменитые уроки и узнать, как Вы обучаете каратэ.

Возможно, в голосе гравёра прозвучали нотки иронии, задевшие молодого мастера? А может быть, он посчитал, что после обучения хансу ему не к лицу давать уроки каратэ простому ремесленнику? Как бы то ни было, Мацумура, вспыльчивый, как многие юноши, раздражённо воскликнул: