Карантин - [2]

01

Димка их и познакомил. Привел год назад красавицу-незнакомку в спортзал, который Павел, как всегда, покидал последним. Дюков держался в метре от девчонки, не ближе, что ясно давало понять – разгрызть орешек пока что ему не удалось. Он еще долго потом нудил, что такую надо было ломать сразу, бесполезно ждать, когда она сама обратит на тебя внимание. Павел не прислушивался к его стонам – знал, что рано или поздно Дюков заткнется. Павел вообще не любил разговоров «о бабах», хотя в ответ на Димкины откровения частенько посмеивался. Как-то само собой вышло, что к почти тридцати годам у него образовалось немало подружек, с некоторыми из них он мог непринужденно сменить дружеские отношения на более близкие, чтобы потом вновь обратиться в доброго приятеля, хотя и чувствовал, что в каждой из них копится обида. Даже начал подумывать, с кем из подруг связать жизнь, но тут он впервые забыл обо всех. Застыл с вытаращенными глазами.

Неотразимый Дмитрий Дюков дал осечку не просто так. Томка сама определяла, кого ей любить, а на кого посматривать с доброй усмешкой, как на подбежавшего вильнуть хвостиком пуделька. И сломать ее было нельзя – сам скорее сломаешься. Впрочем, не пришлось и пытаться: она первой обратила внимание на приятеля незадачливого ухажера. Остановилась, чтобы задать какой-то вопрос, но, едва Павел сдвинул на затылок маску, замерла, поймала пальцами подбородок, удивленно подняла брови, наклонила голову к плечу и осветилась улыбкой. Высокая, спортивная, с растрепанными темными волосами. Красивая. Вроде бы ничего особенного, а глаз не оторвать. Отведешь взгляд в сторону – и тут же торопишься вернуться: поймать линию подбородка, губ, бровей, блеск глаз, путаницу прядей, увериться, что не видение только что мелькнуло перед тобой.

– Вот… – Димка пожал плечами, подергал себя за кончик носа, взъерошил белобрысую шевелюру, прокашлялся, мотнул головой в сторону гостьи: – Тамара. Зашел тут к Костику в фитнес-центр – давно не был, – слово за слово, он и сболтнул насчет твоих развлечений. Она там у него матрон гоняет. Которым уже и липосакция не поможет. Тома, это – Павлик. Мой деловой партнер. Мы с ним работаем вместе. Впрочем, не принципиально. Она насчет страйка, Паш. Хочет поиграть в войну.

– Многие хотят, – медленно проговорил Павел, освободив непослушные вихры из-под сдвинутой на затылок фехтовальной маски.

Он сам потом удивлялся, как сумел остаться спокойным, хотя все внутри у него зашлось – словно кипятком плеснуло в распахнутые ребра.

– Не переодевайся.

Голос у Томки оказался под стать ее внешности. Бархатным, как позже определил Димка. Необычным, с легким акцентом.

– Не переодевайся, – повторила она, потерла щеки, словно набежавший румянец обжигал их, сдернула с крючка нагрудник. – Мальчики, которые хохочут в душевой, не обидятся, если я воспользуюсь чужой амуницией?

– Они не из обидчивых, – словно передразнивая гостью, наклонил голову Павел. – Чего хочешь?

– Ой, многого! – улыбнулась Тома. – Но это потом. Пока – проверить тебя на прочность. На дорожке, но вживую, без электричества. Работаем до пояса. До хорошего контакта. Что вы тут скрещиваете?

– Что угодно. – Павел почувствовал странный холод, побежавший по спине. – Это любительский клуб. Сабли, рапиры, шпаги.

– Тогда шпаги – они чуть тяжелее.

Она взяла маску, подошла к стойке с оружием, вытянула трехгранный клинок, хмыкнула, пощупав насадку:

– Баловство.

– Тома! – забеспокоился Димка. – Имей в виду, Пашка из лучших. Хоть на шпагах, хоть на мечах, хоть на ножах. Это тебе не два притопа, три прихлопа, как в вашем фитнес-центре. Он еще и историческое фехтование в институте вел, и кэндо занимался в детстве. Я ничего не путаю? Паш, занимался ведь?

– Дима, отвянь, – попросил Павел и в первый раз назвал ее по имени. – Значит, Тома? Перчатки?

– Зачем? – Она взмахнула несколько раз шпагой, словно приноравливалась к ее весу и рукояти, надела маску. – Ты же не будешь меня калечить?

– Не должен. – Он двинулся к противоположному концу дорожки. – Хотя все правила я нарушаю по-любому. Сам себе удивляюсь.

– Ну мы же не в аптеке? – Румянец все еще красовался у нее на щеках. – Или таки да? Димка сказал, что ты относишься к редкому отряду благожелательных зануд.

– Реже не бывает, – согласился Павел. – Отряд зануд, класс млекопитающих. Вид – Шермер обыкновенный. Дюков, как всегда, точен.

– Алло! – подал голос Дюков. – Я пока еще здесь!

– Фамилия у тебя красивая, – не повела в сторону Димки даже глазом Томка. – Отец был из французов?

– Из немцев, – прищурился Павел. – И не отец, а дед по матери. Из обрусевших немцев. С петровских времен.

– А отец? – не отставала девчонка. – Или у вас в роду властвовал матриархат?

– Училась? – хмыкнул Павел, оценив выполнение девчонкой салюта.

– Было, – встала она в правостороннюю стойку. – Отец как-то пристроил в секцию, чтобы не пропала глупая и молодая. Не думала, что пригодится… А ты умеешь не отвечать на вопросы.

– Познакомишь с отцом? – согнул колени Павел.

– Будет повод? – заинтересовалась Томка. – Тогда и ты.

– Эй! – повысил голос Димка. – О чем это вы договариваетесь?