Элла. Я жива! Он меня только оглушил. Я еду с тобой! Бездека (обнимая ее). Какое счастье, какое бесконечное счастье! Возлюбленнейшая, прости меня. (Целует ее.) Без тебя даже Гиркания была бы для меня отвратительным сном.
Мать (поднимаясь, в слезах). Благочестивый господин Павел, я знала, что вы не бросите бедную Эллу.
Павел подходит и целует ей руку.
Бездека. Приемная мать, теща, я беру вас обеих в Гирканию. Я умею ценить советы старых женщин, которые много пережили. Даже дядюшек – этих двух старых кретинов – мы возьмем с собой. Идемте – как бы там ни было, Гиркан открыл нам новый путь. Пускай же память о нем будет для нас священна.
Юлий II. Какое великодушие, какое великодушие. Это один из самых прекрасных дней моей посмертной жизни. Все-таки Бог – непостижимая тайна. (X) Подойди, дочь моя. (Подает статуе руку.)
Бездека. Матроны, вперед, «Гиркания-экспресс» отправляется через десять минут – нам надо спешить.
Матроны выходят, разминувшись в дверях с Тетриконом.
Тетрикон. Его королевское величество только что испустили дух у меня на руках.
Бездека (подавая руку Элле). Ладно, да будет ему земля пухом. Отныне я король Гиркании. И если б даже мне пришлось вывернуться наизнанку и выпустить кишки себе самому и всем остальным, я выполню свою миссию на этой планете. Ясно?
Тетрикон. Так точно, ваше королевское величество.
Бездека и Элла выходят. За ними следуют Юлий II и статуя. (+)
Юлий II (на ходу). Даже самый бездарный социальный блеф этого негодяя имеет странное очарование завершенного произведения искусства. Интересно, удастся ли мне основать новый центр искусств в этой чертовой Гиркании?
Статуя. В делах искусства ты всесилен, святой отец…
Выходят, за ними Тетрикон. Груда пакетов и королевское платье остаются лежать посреди сцены.
1922
