Караджале - [79]
НО БУХАРЕСТ БЛИЖЕ
Итак, Караджале основательно устроился в Берлине, впервые он жил без спешки и без материальных забот, с ощущением полной свободы и независимости. Из Берлина он часто ездил в Лейпциг послушать музыку и поболтать со своим новым другом Паулем Зарифополом.
Иногда последний приезжал в Берлин. А когда наступало лето, Караджале, верный своим привычкам, торопился вывезти детей из города куда-нибудь, где можно подышать свежим воздухом. Из Бухареста он часто ездил в Синаю, из Берлина он едет на курорт в Травемюнде, на берегу Балтийского моря. Здесь, как и всюду в Германии, царят чистота, порядок, цивилизация.
Но в этой идиллической жизни с самого начала заметна одна особенность: находясь за границей, Караджале продолжает окружать себя румынской обстановкой. Он только физически покинул родину, но духовно про должает жить лишь румынскими интересами и румынскими проблемами. Он ограничивается немецким комфортом, немецкой музыкой и немецким пивом, но не делает никаких попыток войти в чужую жизнь, лучше узнать ее особенности, сблизиться с деятелями немецкой культуры. В его доме бывает немецкая писательница Мита Кремниц, да и то лишь потому, что она долго жила в Румынии. Все остальные посетители — румыны. Караджале представляет собой тот тип эмигранта, который, дыша чужим воздухом, всем своим сознанием продолжает оставаться на родине.
Любопытно наблюдать, как Караджале, добровольно покинувший Румынию, на чужбине окружает себя всем тем, что ежедневно и ежечасно напоминает ему о ней. Свою берлинскую квартиру он обставляет так, как будто она находится в Бухаресте. Вопреки адресу — Пройсишештрассе, 10, Гогенцоллерндамм, 10, или Гогенцоллернплац, 4, - квартира Караджале — это маленький румынский оазис, возникший в самом сердце Берлина. И обосновавшийся в нем путник старается его не покидать.
«В Берлине отец стал домоседом, — вспоминает дочь Караджале. — Он редко выходил из дому и мог по неделям не вылезать из своих «кавалерийских» брюк, турецких комнатных туфель «системы Стамбул», и домашней, порванной на локтях фуфайки. Иногда он с большей легкостью отправлялся в путешествие, чем выходил в город».
В Берлине Караджале окружает себя румынскими газетами и журналами, румынскими книгами. Он делает вырезки, составляет досье, собирает образцы забавных стилистических глупостей. Этому же занятию он посвящал много времени и в Бухаресте. Но здесь не с кем делиться своими открытиями, и Караджале немедленно сообщает о них друзьям на родине. Или приглашает Пауля Зарифопола срочно прибыть из Лейпцига в Берлин, потому что здесь «…тебя ждет целая кипа публикаций, наполненных чудесами; мы вместе подстрижем этот удивительный сад и соберем букет, достойный возложения на алтарь дакороманских муз».
Из Берлина Караджале рассылает огромное количество писем, иллюстрированных открыток, телеграмм. Он может написать и два письма в день одному и тому же лицу. Все эти послания идут, конечно, в Румынию. Они поражают получателей четким каллиграфическим почерком, но близкие друзья знают — это уже переписанные набело листы. Караджале пишет письма с той же заботливостью, что и литературные произведения: сначала он составляет конспект или черновик. Для того чтобы его послания с большей силой напомнили адресатам образ их составителя, он подписывается именами своих героев: Рика Вентуриано, Мариус Кикош Ростоган, Митика. Он защищается изо всех сил от «эффекта расстояния», от отчуждения, которое может возникнуть между берлинским жителем и друзьями, оставшимися на родине. Его письма всегда заканчиваются стереотипными фразами: «Обязательно приезжайте к нам», «Мы по вас соскучились», «Мест для гостей у нас хватает». Посылая одному из друзей приглашение, Караджале соблазняет его такой картиной:
«В плохую погоду мы шестеро спокойно сидим в тепле, при уютном свете, с первоклассным маринадом из балтийской сельди на столе, с румяной индейкой, приправленной, как полагается, маринованной страсбургской капустой; все честь честью, яблоки из Калифорнии (объедение!), ананас из Камеруна (красота!), и легкое мозельское винцо, и свежее янтарное пиво; а после обеда черное кофе с каймаком, приготовленное мадам Марго, рюмочка ликера…»
И друзья часто откликаются на приглашения берлинского отшельника. Помимо обещанных обедов и развлечений, главным соблазном было, конечно, общество самого Караджале. В его берлинской квартире часто гостили семьи Доброджану Геря и доктора Урекиа. Там долго жила Челла Делавранча. Побывали у Караджале в Берлине и Влахуца, Георге Пану, Александру Давила, Петре Миссир, актеры Буфлински и Мария Чукуреску, художник Мариус Бунеску и многие другие. Довольно часто сюда приходили румынские студенты, учащиеся в Германии. Один из них, Хория Петре Петреску, написал докторскую диссертацию о произведениях Караджале. Другой — будущий видный социолог Д. Густи стал его другом.
Но всего этого было мало. И Караджале выписал из Румынии своего старого знакомого — пианиста Димитриу и поселил его вместе с женой в своей берлинской квартире. Таким образом, Караджале получил возможность устраивать и дома настоящие музыкальные фестивали.
Илья Давыдович Константиновский (рум. Ilia Constantinovschi, 21 мая 1913, Вилков Измаильского уезда Бессарабской губернии – 1995, Москва) – русский писатель, драматург и переводчик. Илья Константиновский родился в рыбачьем посаде Вилков Измаильского уезда Бессарабской губернии (ныне – Килийский район Одесской области Украины) в 1913 году. В 1936 году окончил юридический факультет Бухарестского университета. Принимал участие в подпольном коммунистическом движении в Румынии. Печататься начал в 1930 году на румынском языке, в 1940 году перешёл на русский язык.
Повести Ильи Константиновского «Первый арест» и «Возвращение в Бухарест» посвящены бурным событиям, которые увидел человек, примкнувший с юных лет к революционному движению, когда его родной край — Бессарабия — был оккупирован королевской Румынией. Впоследствии герой становится свидетелем осуществления своей мечты: воссоединения Бессарабии с Советским Союзом и превращения ее в социалистическую республику. В повести «Первый арест» рассказывается о детстве Саши Вилковского в рыбацком селе на Дунае, о революционном движении в Южной Бессарабии конца двадцатых годов и о том, как он становится революционером. В повести «Возвращение в Бухарест» герой, став советским гражданином в результате воссоединения Бессарабии с СССР, возвращается во время войны в Бухарест в рядах Советской Армии и участвует в изгнании гитлеровцев из города, где он когда-то учился, пережил свою первую любовь и где живут друзья его революционной молодости.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.