Караджале - [37]
Да, по-видимому, Караджале все же был прав, когда говорил о своем феноменальном невезении. Тяжбы между различными наследниками Екатерины Момуло длились много лет. На процессах выступали адвокаты, приехавшие из Будапешта, Белграда и других далеких городов, где неожиданно объявлялись все новые и новые наследники. Только в 1904 году, после продажи недвижимого имущества умершей, Караджале получит, наконец, постоянную ренту. А пока все, что доставалось на его долю, он тратил на пышные обеды с друзьями, которые назывались «праздниками Момулои».
Следует отметить, что первую долю, полученную от наследства, Караджале использовал на то, чтобы совершить небольшое путешествие за границу — в Будапешт и Вену.
ДРАМАТУРГ В РОЛИ ДИРЕКТОРА ТЕАТРА
Итак, даже неожиданный выигрышный билет — наследство Екатерины Момуло не принесло Караджале самого существенного, вожделенного — свободы и материальной независимости. Вернувшись из заграничного путешествия, он вскоре снова оказывается лицом к лицу со старой дилеммой: продолжать необеспеченную жизнь богемы или искать службу и вновь превратиться в узника какого-нибудь тесного служебного помещения, где все дни, все недели, все месяцы придется заниматься неинтересным и монотонным трудом.
О жизни на гонорары не могло быть и речи. Литературные дела Караджале шли своим обычным порядком. Книга, в которой он собрал свои пьесы, все еще не вышла, хотя переговоры с издателями ведутся уже несколько лет. Провинциальные театры ставят его комедии, но систематически уклоняются от оплаты авторских. Так что же ему делать? Может быть, следует обратиться к своим могущественным друзьям из «Жунимя»?
Нужно сказать, что отношения Караджале с «Жунимя», с ее высокими руководителями, в первую очередь с Титу Майореску, в последнее время как-то разладились. Титу Майореску все больше раздражал независимый темперамент Караджале, его манера держаться, его постоянные едкие шуточки и в конце концов даже его произведения, хотя, к чести того же Майореску, надо отметить, что в своих статьях он продолжал его защищать.
В общем, чем больше жизненного опыта приобретал Караджале, тем меньше он был склонен приносить кому-либо в жертву свои убеждения. Этот человек положительно не хотел считаться со своим временем. И оно платило ему тем же.
Многие из членов «Жунимя» уже считали драматурга пропащим человеком. Караджале реагировал на это в свойственной ему манере. Вот выдержка из письма, отправленного одному из ясских друзей:
«Ты подтверди им, что, потеряв все и оставшись в нищете, а также поняв, что впредь мне закрыт доступ на заседания «Жунимя», я застрелился. Какие они все сплетницы!»
Караджале раздражен и не скрывает своего отношения к «Жунимя» еще и потому, что никто не оказал ему помощи, когда он выставил свою кандидатуру в члены Театрального комитета. Членство это почетное, но кому же, как не Караджале, всю жизнь влюбленному в театр, состоять в комитете? Он мечтает об этом, как о большом фаворе. «Это важный шаг, — пишет он тому же другу, — имеющий огромное значение в моей жизни». Но никто, решительно никто не хочет его поддержать. Титу Майореску тоже «не желает, решительно не желает мне помочь».
Тем временем, это было весной 1888 года, в Бухаресте произошло важное политическое событие: правительство либералов, управлявшее страной в течение двенадцати лет, ушло в отставку, и бразды правления взяли на себя консерваторы — «жунимисты». В новом правительстве Титу Майореску занял пост министра культов и просвещения; театральные дела тоже подчинены этому ведомству. И у Караджале возникли новые надежды.
Теперь драматург мечтает уже не о Театральном комитете. Он чувствует себя вправе занять должность директора Национального театра. Разве все его пьесы не были впервые прочитаны и обсуждены в «Жунимя»? Разве его успехи не записывались в актив литературного, течения, возглавляемого Титу Майореску? У Караджале нет, конечно, никакого политического стажа в консервативной партии, и он часто писал в газетах, борющихся с консерваторами. Но разве он не посвятил всю свою жизнь румынскому театру? И кто лучше его, начавшего свой путь в будке суфлера и ставшего известным драматургом, знает все особенности театральной жизни, все ее нужды, все недостатки, все устремления? Караджале ждет от «жунимистов», пришедших к власти, не благодарности, не куска правительственного пирога, как многие другие, а официального признания своих заслуг перед румынским театром. И что для него еще важнее — возможности послужить ему не только в качестве драматурга. Он хочет принять на себя ответственность за судьбы театра. Он желает показать, чего может достигнуть «подходящий человек на подходящем месте».
Словом, у великого скептика, у трезвого, холодного, объективного исследователя общественной жизни, который с такой иронией высмеивал всяческие иллюзии, возникла очередная иллюзия.
В конце концов Караджале формально добился своей цели. Новый министр, конечно, и не помышлял о том, чтобы назначить его директором Национального театра.
Майореску оправдывал свое нежелание неверием в административные таланты Караджале. Он сдабривал свой отказ комплиментами художнику, который-де не должен заниматься канцелярской работой и вряд ли сможет поладить с буйным и нервозным актерским миром. Майореску не мог так просто нарушить многолетнюю традицию: должность директора Национального театра всегда была привилегией людей, принадлежавших к наиболее старым и почетным боярским семьям Румынии.
Илья Давыдович Константиновский (рум. Ilia Constantinovschi, 21 мая 1913, Вилков Измаильского уезда Бессарабской губернии – 1995, Москва) – русский писатель, драматург и переводчик. Илья Константиновский родился в рыбачьем посаде Вилков Измаильского уезда Бессарабской губернии (ныне – Килийский район Одесской области Украины) в 1913 году. В 1936 году окончил юридический факультет Бухарестского университета. Принимал участие в подпольном коммунистическом движении в Румынии. Печататься начал в 1930 году на румынском языке, в 1940 году перешёл на русский язык.
Повести Ильи Константиновского «Первый арест» и «Возвращение в Бухарест» посвящены бурным событиям, которые увидел человек, примкнувший с юных лет к революционному движению, когда его родной край — Бессарабия — был оккупирован королевской Румынией. Впоследствии герой становится свидетелем осуществления своей мечты: воссоединения Бессарабии с Советским Союзом и превращения ее в социалистическую республику. В повести «Первый арест» рассказывается о детстве Саши Вилковского в рыбацком селе на Дунае, о революционном движении в Южной Бессарабии конца двадцатых годов и о том, как он становится революционером. В повести «Возвращение в Бухарест» герой, став советским гражданином в результате воссоединения Бессарабии с СССР, возвращается во время войны в Бухарест в рядах Советской Армии и участвует в изгнании гитлеровцев из города, где он когда-то учился, пережил свою первую любовь и где живут друзья его революционной молодости.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.