Капустный суп - [23]

— Да она еще гаже, чем обыкновенная, твоя святая-то, — проворчал Глод, вытирая губы.

— Не для того ее святили, чтобы хлестать как вино. А святили ее, чтобы чертовню прогнать. Поэтому-то я и хочу, как дедушка Гастон, опрыскать все строения, да и навозную кучу вдобавок.

Сказано — сделано, вскоре Бомбастый вернулся, израсходовав три четверти святой воды; теперь он мог спокойно вздохнуть.

— Ну вот! Устроил всей этой нечисти хорошенькую баню, поди теперь напусти на меня порчу. Если она, тарелка то есть, опять прилетит, она в коровью лепешку расшибется, мокрое место от нее останется, это так же верно, как и то, что Пресвятая дева не какая-нибудь там Мария-потаскуха.

Глод раздумчиво покачал головой:

— Бедняга ты, мой Сизисс, совсем тебя заносит. Тут тебе и боженька, тут тебе и тарелка, а это, как хочешь, уже чересчур. Ты вроде как суп, который вовремя с огня не сняли, так и кипишь, так и брызжешь.

Бомбастый пригорюнился:

— Мне же тяжко, что ты не веришь в то, что я видел тарелку эту. Если уж друзья мне верить не станут, кто же тогда поверит? Слушай, хочешь еще одно доказательство, что нынче ночью не все в порядке было? Когда тарелка приземлилась, мои ходики остановились.

— А хочешь другое доказательство? Мои не остановились. Да почему это часы должны останавливаться из-за того, что там где-то тарелка болтается?

Шерасс снова ощерился:

— Ничему ты в школе, Глод, не научился. Ровнехонько ничему. Да и свидетельство об образовании только потому получил, что работу у дылды Луи Катрсу списал. Да было бы тебе известно, самое что ни на есть магнетическое на свете, так это неопознанные летающие объекты, даже Амели Пуланжар тебе это скажет.

— Прежде всего нужно, чтобы они вообще были, эти летающие тарелки.

— Десятки ученых их видели. Не бойся, ты-то их не увидишь. Для этого способности иметь нужно. Задетый за живое, Глод буркнул:

— Ничего я у дылды Луи Катрсу не списывал, враки одни…

— Во всяком случае, в 1922 году так все утверждали. Ладно, не в этом дело, я еще одно заданье должен выполнить.

— Какое такое заданье? — ошарашенно переспросил Глод.

— Да уж, конечно, не школьное домашнее задание, тупица. Задание это мой долг гражданина. Надо в жандармерию смотаться, доложить по начальству насчет летающей тарелки.

И, не дожидаясь ответа, он повернулся к соседу спиной, взгромоздился на старенький велосипед с наполовину спущенными шинами и покатил со скоростью пяти километров в час по пыльной ухабистой дороге.

Покинутый столь бесцеремонно, Глод присел на край колодца. Уж не лучше ли ему было признаться Бомбастому, что тот прав и что летающие тарелки действительно существуют, во плоти, если можно так выразиться? Да нет, нет и еще раз нет. Ежели Диковина усыпил Бомбастого, значит, ему он доверял не больше, чем хорьку в курятнике. И пожалуй, тут он прав. Бомбастому ни в жизнь не сохранить тайны, не то что ему, Глоду. Сизисс, особенно если он хватил бы лишнего, — а лишку он хватает с утра до вечера, — повсюду бы растрепался, что он, мол, закадычный друг марсианина, что водой их не разольешь, и Диковина уже никогда больше не вернулся бы на Землю, так как не только не ищет рекламы, но и опасается ее. А Ратинье крепко надеялся, что инопланетянин вернется в ближайшие четыре ночи похлебать капустного супа. Раз Диковина выбрал его халупу среди тысяч и тысяч других, значит, его в этом доме не предадут. Здесь он всегда будет чувствовать себя как дома.

Глод поднялся, пошел в огород, чтобы выбрать капустный кочан. Самый лучший. Достойный законов гостеприимства. Однако и сейчас, спустя пятьдесят восемь лет, угрызения совести все еще жгли Глоду нутро. Что греха таить, он списал работу у долговязого Луи Катрсу. Кто же мог наябедничать Бомбастому об этом старом его преступлении, об этом несмываемом злодеянии?

Шерасс тем временем бодро налегал на педали. От этого своего путешествия он ждал славы и почета. Ведь он единственный видел летающую тарелку, а это, что ни говори, не каждый день случается в их департаменте, где вообще ничего важного не происходит с тех пор, как отсюда смылся маршал Петэн! Газетчики из «Монтань» или из «Трибюн» прискачут его порасспросить, да еще сфотографируют.

— Вышел я из дома помочиться, — вслух репетировал свое будущее интервью Бомбастый, — нет, помочиться не то слово, больно грубое оно… Короче, вышел по малой нужде… Да, да, так оно лучше: по малой нужде, даже любой женщине этак не зазорно выразиться… И тут я увидел летающую тарелку на поле своего соседа, хотя тот-то ровно ничего не видел. А почему не видел? Не хочется мне о нем плохо говорить, сосед он хороший, только ничего он не видит, прямо как старый осел, и всем в округе известно, что больно он до пол-литра охоч…

Бомбастый чуть было не свалился с велосипеда — такой его разобрал хохот. Вот-то будет смехотища, вдобавок ко всему выставить Глода перед народом дурачком! Сизисс заехал на траву и чуть не сверзился в кювет. Видно, от радости его занесло невесть куда, поэтому он поспешил выехать на шоссе и покатил что было духу, а автомобилисты — те и рады позабавиться, попугать жалкого старикашку на жалком стареньком велосипеде, — они проносились мимо, чуть не задевая его крылом машины. Ничего, все теперь пойдет иначе, все в Алье будут относиться к нему с уважением, когда узнают, что этот старикашка видел летающую тарелку, как другие видят, скажем, обыкновенный автобус. И он будет и будет рассказывать им об этой самой тарелке: столько раз расскажет, сколько потребуется, хоть до скончания веков будет рассказывать.