Капсула - [8]

— А когда мне нужно будет «вербовать», как я в капсулу попаду?

— Ну, это не проблема. Хотите, давайте вместе придумаем для вас простой переход, заранее договоримся, куда вам в назначенный день идти. Попользуемся этим переходом, пока вам не надоест, а потом что-то другое придумаем. А сейчас я вас провожу … Хотите в лифт или сразу в зал?

Лида осознала себя в зале. Людей вокруг было уже совсем немного, она собрала свои вещи, и через пять минут ходьбы по утоптанному блестящим ледком тротуару вошла в метро. Ей удалось подготовиться к лекции по новому романтизму, но про то, что с ней случились, она вовсе не забыла. Она будет сотрудницей капсулы, но это не имело ничего общего с ее жизнью немолодой москвички, женой, матерью, профессионалкой … сначала ей казалось, что желание рассказать обо всем мужу будет императивным, они обо всем друг другу говорили, но нет, такого желания не появлялось. Наоборот, капсула и все с ней связанное — это было только ее дело. Она была «избрана» и это наполняло ее гордостью, жгучим интересом. Собственный переход в «альтернативку» они придумали предельно простой. Когда-то совсем молодой девчонкой она встречалась с парнем. Деться им было некуда, и в холодную погоду, чтобы не ходить по улицам, они поднимались на последний этаж старого, бывшего доходного, московского дома в самом центре, и стояли на пустынной лестничной клетке, прижавшись к подоконнику. Этот подъезд все еще существовал. Лида давно, узнав код, открывала знакомую дверь, поднималась на лифте до последнего шестого этажа, и когда тусклая лампочка в кабине едва заметно мелькала, знала, что она «перешла». От лестничной площадки уже можно было входить в «коридор» клиента, а можно было сначала оправляться в свой дом, условное жилище капсулы. Лида так всегда и делала. Впоследствие хозяин, так называть Андрея Лиде было почему-то удобнее, предлагал ей сменить «коридор», но Лида отказывалась. Старый, мягко идущий, поскрипывающий на этажах лифт, был ей дорог. Зайдя в кабину она каждый раз вспоминала своего Максима. Что с ним с тех пор стало, она понятия не имела. Пролистав в памяти приятные картинки его рук и губ, она сейчас же настраивалась на разговор с клиентом. Мысли о Максиме приводили ее в искомое состояние внутренней взбудораженности, все чувства обострялись до предела, мозг начинал работать на полную мощность.

В тот самый первый раз она так волновалась, что даже принялась жалеть, что ввязалась в дело, которое ей не по плечу. Ей тогда дали не список, а всего лишь одну пожилую женщину: Татьяна, 58 лет. Несчастная баба, с когда-то легким и общительным, но от одиночества и невзгод, испортившимся характером. Как она будет с ней разговаривать, как объяснит цель их встречи, как заставит принять то, что любому нормальному человеку непременно кажется дикостью.

К 58 годам Татьяна превратилась в грузную шумливую даму с претензией на кокетство. Из досье Лида знала, что Татьяна импульсивна, агрессивна и эгоцентрична. Ее характеру не хватало глубины, но Татьяна об этом не догадывалась. Она вообще упрощала реальность, была несколько наивна и не слишком дальновидна, хотя вовсе не считала себя глупой. Собственное здоровье казалось ей неизбывной ценностью и она вечно им занималась, считая себя очень слабой и болезненной. В конце 90-ых как грибы возникли разные частные клиники и специальные платные отделения в городских больницах, так называемые «дневные стационары». Татьяна пришла в больницу на «капельницу». «Прокапать» витамины считалось очень полезным. Татьяна лежала в своей ночной рубашке на высокой больничной кровати с иглой в руке, через систему трубочек в ее вену на правой руке поступала целительная кокарбоксилаза и витамин «В». В палате она была одна. В полумраке под действием легкого релаксанта Татьяна расслабилась и даже на какое-то время задремала. Когда она открыла глаза, то увидела, что жидкость из мешка вся закончилась, за окном темно и ей давно пора вставать и идти домой. Какое-то время она терпеливо лежала и ждала, что к ней, как обычно, придет вежливая медсестра, вытащит из вену иглу, спросит, как она себя чувствует. Никто не шел. Странно. Вот безобразие, даже за деньги не могут нормально работать … Татьяна сама вытащила иглу и начала одеваться. Сейчас она им устроит … В коридоре никого не было. Свет был приглушен и Татьяной овладело тревожное чувство. Она заглянула в ординаторскую: «ага, наконец-то, хоть кто-то … совсем обнаглели …, больше она к ним не придет … но сначала скажет все, что она думает об их платном отделении …». «Здравствуйте, Татьяна Ильинишна, проходите, нам с вами надо поговорить». Татьяна сразу насторожилась. Пришли результаты анализов и наверное с ней что-то не так. Лида прекрасно знала, что клиентка немного испугана и насторожена. Что ж, так и надо. Сейчас она Татьяну успокоит: «Как вы себя чувствуете? С вами все в порядке, не волнуйтесь». Узнав, что с ней все в порядке, Татьяна заторопилась домой, и Лиде надо было брать быка за рога. Лида начала первую часть интервью: «вы — в капсуле …».

И тут все пошло не так. На этом этапе клиент должен быть в шоке, но Татьяна понятием «капсулы» заинтересовалась как-то слабо, ей явно казалось, что докторша зачем-то морочит ей голову. Лида сразу оценила проблему: эта женщина плохо умеет слушать, ей трудно долго сосредоточиться на том, что ей говорит собеседник. «Ну, ладно, капсула … Я поняла. Что вы от меня-то хотите? При чем тут я?» — Татьяна начала ее перебивать … Концепция капсулы была философской, а Татьяна привыкла к совершенно бытовым понятиям, слушать про порталы в другие миры ей было откровенно неинтересно. Хозяин предупреждал ее, что так часто бывает: одним людям будет интересна только практическая сторона предложения, а другие постараются проникнуть в суть метаморфозы. Татьяна была исключительно высокого о себе мнения. Она, мол, образованный и культурный человек: ходит по выставкам, галереям, по телевидению смотрит только канал Культура. Артисты и искусствоведы обсуждают книги, постановки, течения, школы. Татьяна слушала их с благоговейным интересом, не замечая, что она слушает «про книги», которых не читала, «про спектакли», на которых не была … смотрит, например, экранизацию рассказа Чехова «Иванов», но сам рассказ не читала. Знания у нее заменялись нахватанностью, мнение совпадало с мнением специалиста, потому что своего не было. Явления культуры она оценивала на уровне: нравится — не нравится, почему …? Потому что так считает … такой-то, а я его уважаю.