Капсула - [13]

— Станислав Александрович, вам предлагается жить в альтернативной действительности параллельной жизнью. Параллельной — не значит той же. Как раз дело в том, что это будет другая, хотя может и в чем-то схожая с вашей жизнь.

— Ага, а за счет чего она будет другой? Понимаете, раз вы говорите, что вам обо мне все известно, то вы знаете, я — системщик. Я же прекрасно знаю, что такое вариантность. Могу вам формулу даже написать: система функционирует, и каждому ее компоненту можно задавать параметры. Нужны степени свободы, если их число равно нулю, что система инвариантна. Как, вернее чем, вы нарушите равновесие системы, то-есть моей жизни.

Ничего себе, как он ее! Математик … сразу все понял и задал главный вопрос, причем не эмпирически, а вот так … просто посмотрел в корень, чисто научно. Приятно с такими клиентами иметь дело, хотя сама она до них не дотягивает.

— Да, вы правы. Мы нарушим равновесие, а вот как … я не могу вам этого заранее сказать. Это не я решаю.

— А я ни на что не могу согласиться пока не узнаю, о каком изменении пойдет речь. И вообще, я не уверен, что хочу хоть что-нибудь менять. Я доволен своей жизнью. Не могу похвастаться, что полностью, но скорее да, чем нет.

— Конечно, Станислав Александрович, вы образованный, творческий человек, но …

— В чем же «но»?

— Не все думают о вас хорошо.

— Ой, тоже мне … удивили! Что с того? Про любого медийного человека публика думает по-разному, это нормально. Назовите мне хотя бы одну причину, по которой мне следует менять мою отлаженную систему? Хотя бы одну.

— Я изучила вас, Станислав Александрович, и у меня создалось впечатление, что ваше поведение на публике чистый эпатаж. Вам доставляет удовольствие злить людей разными скандальными высказываниями, ваше форте — черный пиар. И еще хочу задать вам вопрос, боюсь, что он может вам не понравиться: в чем вы профессионал?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что вы закончили московский институт управления по специальности экономическая кибернетика, то-есть вы системный программист.

— Да, я и работал системщиком в большой государственной структуре.

— Проработали два года и ушли …

— Ушел, потому что разочаровался в этой специальности. Американцы достигли в 10 раз больше, я счел свою жизнь слишком короткой, чтобы за ними гнаться.

— Нет, вы меня не убедили. Учились, увлекались, новое направление науки … и раз … все бросили, занялись политикой. Ощущение, что политика для вас — это поле борьбы за известность. Ваши политические взгляды не очень-то ясны, вы их меняли в зависимости от своих покровителей … Это не очень красиво звучит.

Работали с Боровым, Березовским, Вайнбергом, Хакамадой. Вы становились им необходимы, а потом уходили и начинали работать против ваших вчерашних друзей. Было такое?

— Нет, такого не было.

— Ну, написали вы доклад «В России готовится олигархический переворот» против Ходарковского, и ваш доклад возможно инсценировал «Дело Юкоса». Вы были тогда знакомы с Ходарковским?

— Нет, я уже с ним после его отсидки познакомился.

— Что это вы на него напали?

— Не люблю олигархов.

— А Березовского любили?

— Березовский доктор математики, мне с ним было интересно.

— А с писателем Прохановым вам тоже интересно?

— Да, он прекрасно владеет словом, с этой точки зрения он мне интересен. Я вообще не понимаю, к чему этот разговор? Куда вы клоните?

— А туда, что ваши политические взгляды аморфны и противоречивы: то вы демократ и либерал, противник Путина, выступаете с разоблачениями на оппозиционных каналах, то вы печатаетесь в национал-патриотической газете «Завтра», считаете себя монархистом. Такое впечатление, что вам по-сути все равно, где мелькать, лишь бы мелькать …

— Да, я люблю, как вы сказали, «мелькать». Что в этом плохого?

— Станислав Александрович, мы в капсуле, здесь говорят правду, а она в том, что все свои начинания, разные «советы, институты, движения» вы используете только для саморекламы, по большому счету вам наплевать и на страну и на людей и на дело, которому вы временно служите. Разве не так? Скажите как есть, не стесняйтесь, вы же понимаете, что мы тут одни и о нашей беседе никто и никогда не узнает. Вас представляют политологом … да кто такой политолог? Используя ваш прекрасно подвешенный язык, вы можете стилизоваться под кого угодно, сказать то, что вашей данной аудитории будет приятно и интересно услышать. А ваше собственное мнение? Может статься вы перестали его отличать от мнения ваших персонажей, масок, которые вы носите? То вы за Путина говорите, то возглавляете движение Народ. Какой-такой «народ»? Где бы видели «народ»? Пресловутый «народ» вовсе вас своим не считает.

— Лидия, а вам говорили, что вы — красивая женщина? Ладно, это сейчас к делу не относится. Что значит я не знаю народ? Я езжу по стране.

— Да, ездите, с лекциями. Ваши лекции посвящены снова политологии, которую вам очень хочется связать с литературой. Вы же обожаете русскую классическую литературу, мало кто знает поэзию так, как вы. О чем бы вы не говорили, вы читаете множество стихов, вам это нравится и аудитории тоже. Может вам следовало бы стать литературным критиком? Лекция ваши часто отменяют, но это вам только на руку: вас начинают считать опасным оппозиционером, а это снова пиар, в котором вы буквально купаетесь. Суетно вы, Станислав Александрович, живете, но жизнь может быть и такой … почему бы и нет. Просто может вы способны на гораздо большее, чем заниматься блестящей болтологией, вызывающей аплодисменты одних и ярость других. Простите, если обидела.