Капризы женской любви - [2]

До венчания со стариком она дошла так.

По легенде, которую в нашем роду передавали из уст в уста, в ночь перед Рождеством в богатый дом постучала старуха странница. Ее пустили с черного хода, накормили, как было принято в христианских семьях, чем Бог послал, и предоставили ночлег в той части флигеля, где жила прислуга.

А барышне Мадлен, как всем девушкам на выданье, в ту ночь не спалось. В гадание на зеркалах и прочие штучки играли все. Ей чудился королевич на белом коне. Ярко светил месяц, и сердце рвалось из груди, переполненное мечтаниями и грезами. Набросив поверх сорочки меховую накидку, она выскочила из теплого дома на мороз. Под каблучками скрипел снег, руки без муфты обжигало холодным ветром.

— Зайди в дом, простынешь, — раздался незна комый голос за спиной.

Мадлен, вздрогнув, обернулась и увидела согбенную незнакомую старуху с клюкой.

— Ты кто? — спросила девушка.

— Ворожея, — скрипучим голосом отозвалась та. — Не спится?

— Ой, не спится, бабушка!

— Пойдем в дом, я тебе погадаю, хочешь?

— Конечно. Мне в прошлом году Груня, няня моя, нагадала… — Девушка замолчала.

— Что?

— Нельзя говорить, а то не сбудется.

— Так уже не сбылось.

— А ты откуда знаешь?

— Знаю.

— Она мне не на год, а на жизнь вперед, — обиделась за няню Мадлен и, прикрыв глаза, припомнила, что Груня нагадала ей скорое замужество с соседским сыном, что сейчас заканчивает обучение за границей.

Мадлен играла с ним еще в детстве. Он однажды шепнул ей на ушко о своей любви и поцеловал в локоток. «Вот вернется вскоре и придет к вашим родителям с предложением», — уверяла Груня.

— Слушай, что я тебе поведаю, дева красная, — прервала старуха ее мечтания. Она больно сжала нежную девичью руку костлявыми пальцами и, втащив в кухню, подвела к затухающей печи. Слуга Петруха кочергой разбивал оставшиеся угли, чтобы перекрыть на ночь дымоход. Синие языки пламени не сдавались. Ворожея оттолкнула Петьку, вырвала из его рук кочергу и набрала в подол несколько тлеющих угольков. Не обжигаясь, она перекинула их из руки в руку и, достав из сумы, перекинутой через плечо, ступку, пестиком потолкла уголь, затем заставила девушку взять черную остывшую массу в ладошку и рассыпать на блюдце. Пока Петька поливал барышне из кувшина на руки водой, девушка слышала, как старуха шепотом, наклоняясь крючковатым носом над блюдцем, издавала какие-то непонятные колдовские звуки. Искоса посмотрев на Мадлен, тяжело вздохнула, крякнула и вымолвила:

— Не нравится мне все это. Попробую по-другому.

Снова нырнув в свой мешок, она выудила кусок воска, расплавила его на огне и, налив в глубокий таз воды, попросила Мадлен бросить расплавленный воск в холодную воду, а потом собственноручно выловить застывшую форму.

Долго старуха не могла оторвать взор от причудливой фигуры. Наконец резко подняла голову и отчетливо произнесла:

— Запомни, дева, мои слова: никогда не гонись за богатством и славой! Выходи замуж только по любви. Иначе весь ваш женский род проклят будет, и жить вам всем девам в одиночестве, несчастье и безденежье до той поры, покуда не родится у кого-нибудь из вас сын.

— Что ты, бабушка, окстись, зачем мне богатство и слава? Наш род и так славен, а денег хватит на долгие годы.

Ничего не сказав, странница покачала головой.

— И это все-е? — разочарованно протянула Мадлен.

Ей хотелось услышать о рыцаре на белом коне.

Но странница, стуча посохом, удалилась на покой.

Вскоре наследница славного и богатого рода забыла о предсказании безумной старухи.

Шло время. Вернувшийся из-за границы сосед, тот, что целовал ей локоток в саду и шептал на ухо слова любви, набравшись заграничных манер, пожелал остаться холостым и погулять всласть. За что на него Мадлен затаила обиду. Он обманул ее в лучших чувствах. Однако вскоре произошло событие, перевернувшее ее жизнь. Никогда не баловавшийся спиртным, ее батюшка, благопристойный отец семейства, крепко выпил и по настоянию друзей сел играть в карты. Да проигрался так, что пришлось заложить два имения. Отыграться позже не удалось. Дом пошел с молотка в счет долгов. Отец пустил себе пулю в лоб. Мадлен, оставшись с матерью без гроша, вынуждена была принять приглашение к венцу старого генерала, награжденного государем всеми медалями и почестями. Обласканный двором императора, вдовец-генерал купался в славе и богатстве. Ему приглянулась обнищавшая молоденькая графиня. На пышную свадьбу пригласили знатных гостей. Все восхищались красавицей невестой, хвалили вкус генерала. Мадлен страдала. Но бедственное положение семьи толкало ее на этот неравный брак. Старик с первой же свадебной ночи пошел в наступление. Он требовал от юной девы наследника. Однако был немощен и слаб, поэтому, как ни старался с неопытной женой, увы, все понапрасну. Хотя поговаривали, что в молодости генерал слыл бравым молодцом и ловеласом. «Видно, поистратился», — шептали завистливые языки. Однако богатству, благополучию и семейному счастью баловня двора вскоре положил конец большевистский переворот.

Молодой красавец матрос Вася, в тельняшке и бескозырке, посетивший богатый дом старого генерала и юной Мадлен с целью экспроприации незаконно нажитого имущества, поискав глазами ценности, нашел в комнатах для прислуги то, что ему пришлось больше всего по душе, — гармошку. Растянув меха, он, талантливый самоучка, обратил на себя внимание молоденькой русской барыни с французским именем Мадлен, остро чувствовавшей музыку, и вместе с гармонью ухватил хозяйку. Остальные экспроприаторы, сорвав с боевого генерала ордена, расхватали все, что попадало под руку, разорили дом, а хозяина пинками выкинули на улицу. Старик от горя, что потерял разом все: честь, славу, богатство и самое дорогое — молодую жену, — скончался от удара на месте. А вдова, воспитанная в строгой патриархальной семье, заупрямилась как коза. Она не желала отдаваться матросику просто так, по-революционному, без благословения церкви. «Похороню законного мужа, траур выдержу, а уж после всего…» После всего у графини возникла другая прихоть — стала она настаивать на новом венчании.