Каприз Олмэйра - [36]

Он сам не понимал, что он говорит, и потому по нескольку раз повторял свои приветствия, чтобы казаться непринужденным. Волнение хозяина не укрылось от глаз офицеров, и старший из них вполголоса сообщил своему подчиненному, что сильно сомневается в трезвости Олмэйра. Молоденький сублейтенант засмеялся и шепотом выразил надежду, что опьянение не помешает белому человеку предложить и им по стакану вина. «Он непохож на преступника», — прибавил он, подымаясь вслед за Олмэйром на веранду.

— Нет, он, скорее, дурак, чем негодяй; я кое-что слышал о нем, — возразил старший.

Они уселись вокруг стола. Олмэйр дрожащими руками мешал коктейль и предлагал стаканы направо и налево и пил сам, с каждым глотком чувствуя себя сильнее и увереннее.

Он не знал о судьбе, постигшей бриг, а потому и не подозревал истинной цели посещения офицеров. Ему в общей, так сказать, форме представлялось, что власти что-то проведали о торговле порохом, но он не опасался ничего, кроме каких-нибудь мимолетных осложнений. Осушив стакан, он принялся развязно болтать, развалившись и перекинув одну ногу через ручку кресла. Лейтенант сидел верхом на стуле с папиросой в углу рта и, лукаво улыбаясь, слушал его болтовню. Младший лейтенант облокотился на стол, положил голову на руки и сонно поглядывал кругом в оцепенении усталости и под влиянием джина. Олмэйр разглагольствовал:

— Так приятно увидать здесь белые лица. Я много лет прожил в этих местах одиноко. Малайцы, вы сами понимаете, не компания для белого; к тому же они сами белых терпеть не могли; они не понимают ни наших вкусов, ни наших привычек. Притом все они — отъявленные мерзавцы. Кажется мне, что на всем восточном побережье единственный постоянный житель из белых людей, это — я. К нам иногда заезжают гости из Макассара или Сингапура — купцы, агенты, ученые-исследователи, но и то редко. Приезжал сюда один такой, год тому назад, или больше. Он жил у меня в доме — пил с утра до ночи. Прожил всего несколько месяцев, и когда иссяк запас спиртного, привезенного им с собой, он вернулся в Батавию с готовым докладом о минеральных богатствах центральных участков острова. Ха-ха — ха! Недурно, не правда ли?

Он вдруг запнулся и уставился на гостей бессмысленным взглядом. Пока они смеялись, он повторял все ту же старую повесть: «Дэйн умер, все мои планы рухнули. Конец надеждам, конец всему». Сердце его упало. Он почувствовал какую-то смертельную слабость.

— Очень недурно! Превосходно! — вскричали оба офицера.

Олмэйр стряхнул с себя уныние с помощью нового приступа болтливости.

— А как насчет обеда? С вами есть повар. Это прекрасно. На заднем дворе имеется кухонный навес. Я могу дать вам гуся. Вы взгляните на моих гусей — единственные на всем восточном побережье. Может быть, на целом острове нет таких гусей, как у меня. Это и есть ваш повар? Прекрасно. Али, покажи кухонный навес этому китайцу и скажи мэм Олмэйр, чтобы она отвела ему там местечко. Моя жена, господа, не выходит к гостям, а дочка, может быть, и покажется. Тем временем не угодно ли еще выпить? День сегодня жаркий.

Лейтенант вынул сигару изо рта, критически осмотрел пепел, стряхнул его и обратился к Олмэйру.

— У нас к вам очень неприятное дело, — сказал он.

— Очень жаль, — отвечал Олмэйр, — Но надеюсь, что не слишком серьезное?

— Если вы находите попытку взорвать на воздух по меньшей мере сорок человек делом несерьезным, то вряд ли кто-нибудь с вами в этом согласится, — резко возразил офицер.

— Взорвать на воздух? Что такое? Я ничего об этом не знаю! — воскликнул Олмэйр. — Кто это сделал? Или кто покушается на это?

— Человек, с которым вы имели дела, — отвечал лейтенант. — Он был известен здесь под именем Дэйна Марулы. Вы продали ему порох, которым был нагружен захваченный нами бриг.

— Как вы узнали о бриге? — спросил Олмэйр. — Я понятия не имею о том, что он шел с грузом пороха.

— Один из местных купцов, араб, сообщил о ваших здешних проделках в Батавию около месяца тому назад, — отвечал моряк. — Мы поджидали бриг в открытом море, но он проскользнул мимо нас у самою устья реки, и нам пришлось гнаться за ним к югу. Когда он увидал нас, он устремился на рифы и выбросился на берег. Экипаж бежал на шлюпках раньше, чем мы успели завладеть судном. Когда наши шлюпки подходили к нему, произошел ужасающий взрыв, и он взлетел на воздух; одна из лодок, подошедших слишком близко, опрокинулась, и два человека утонули, — вот результат вашей спекуляции, мистер Олмэйр. Теперь нам нужен этот самый Дэйн. У нас есть веские основания думать, что он скрывается здесь, в Самбире. Знаете ли вы, где он находится? Вам следовало бы постараться наладить свои отношения с властями и быть со мной совершенно откровенным. Где Дэйн?

Олмэйр встал и подошел к балюстраде веранды. Казалось, он нисколько не думал о вопросе офицера. Он смотрел на неподвижное, окоченелое тело, покрытое белым саваном, на который заходящее в облаках солнце бросало слабый красноватый отблеск. Лейтенант ждал ответа, быстро посасывая свою полупотухшую сигару. Позади них Али бесшумно накрывал на стол, торжественно расставляя разрозненную и жалкую посуду, раскладывая оловянные ложки, вилки со сломанными зубцами и ножи с зазубренными как пила лезвиями и ослабевшими черенками. Он почти совершенно забыл, как надо накрывать на стол для белых людей. Его огорчало, что мэм Найна не захотела помочь ему. Он отступил несколько назад, чтобы полюбоваться на дело рук своих. Он гордился собой. Так, вероятно, будет хорошо; а если господин потом начнет сердиться, то тем хуже для мэм Найны: зачем она не помогала ему? Он покинул веранду и отправился за обедом.