Каприз - [40]

Пуаро вежливо улыбнулся.

— Боюсь, что вы нарушили границы частного владения, — сказал он укоризненно.

— К сожалению.

— Вы пришли из гостиницы?

— Да, я думал, что лесом можно пройти к пристани.

— Вам, очевидно, придется вернуться, — вежливо объяснил Пуаро. — Здесь нет дороги.

— Извините, — сказал молодой человек, обнажив свои зубы в мнимой доброжелательной улыбке. — Очень сожалею.

Он поклонился и повернул обратно.

Пуаро вышел на тропинку и стал смотреть вслед удаляющемуся парню. Отойдя на некоторое расстояние, парень обернулся, но, увидев, что Пуаро наблюдает за ним, ускорил шаги и скрылся за поворотом.

— Eh bien[12], — промолвил Пуаро. — Интересно, кого я только что видел — убийцу или нет?

Молодой человек, несомненно, был вчера на празднестве, и это он с угрозой посмотрел на Пуаро, когда они столкнулись. Следовательно, он не мог не знать, что через лес дороги к переправе нет. Если бы он действительно искал дорогу к переправе, он не пошел бы мимо «каприза», а спустился бы поближе к речному берегу. Более того, у «каприза» он появился с видом человека, пришедшего на свидание, а то неприятное удивление, которое он выразил при виде незнакомого человека, лишь подтверждало эту догадку.

— Так оно и есть, — сказал Пуаро сам себе. — Он приходил сюда с кем-то встретиться. Но с кем? — добавил он так, словно эта мысль пришла ему в голову слишком поздно. — И для чего?

Он дошел до поворота и посмотрел вдоль тропы. Молодого человека там уже не было. Вероятно, он счел благоразумным удалиться как можно скорее. Покачав головой, Пуаро повернул обратно. Поглощенный своими мыслями, он обогнул «каприз» с тыла и поднялся на ступеньки. Теперь наступила его очередь вздрогнуть. Там, низко склонив голову, стояла на коленях Пегги Легги. Она внимательно рассматривала щели на полу. Заметив Пуаро, она испуганно отскочила:

— О, месье Пуаро, вы меня так напугали. Я не слышала, как вы вошли.

— Вы что-то искали, мадам?

— Нет… не совсем.

— Вы, вероятно, что-то утеряли. Уронили что-нибудь? А может быть, — сказал он с галантным и в то же время жуликоватым видом, — вы пришли на свидание и я, к величайшему моему сожалению, не тот, кого вы ждете?

Она пришла в себя.

— А разве утром приходят на свидание? — спросила она лукаво.

— Это зависит от возможностей. Порой мужья бывают очень ревнивы, — добавил он назидательно.

— Мой муж не ревнив, — сказала она с легкой небрежностью, за которой, однако, угадывались нотки горечи. — Он очень увлечен своими делами.

— Все жены упрекают в этом своих мужей, — заметил Пуаро. — Особенно мужей-англичан, — добавил он.

— Вы, иностранцы, намного галантнее.

— Мы знаем, — сказал Пуаро, — что раз в неделю (а предпочтительно три или четыре раза) мы должны говорить женщине о своей любви: разумно также принести ей несколько цветков, сказать два-три комплимента или уверить, что ей очень идет ее новое платье или шляпка.

— И вы это делаете?

— Увы, мадам, я не муж. Увы!

— Я уверена, вы об этом не жалеете. Вам нравится быть беззаботным холостяком.

— Нет-нет, мадам, все, что для меня потеряно в жизни, ужасно.

— А мне кажется, что мужчина, обзаводясь женой, поступает глупо.

— Значит, вы сожалеете о тех днях, когда вы рисовали в своей студии в Челси?

— Вы, кажется, все обо мне знаете, месье Пуаро.

— Я сплетник, мадам. Я люблю слушать о людях все. Вы и в самом деле жалеете? — спросил он.

— О, я не знаю.

Она нетерпеливо села на скамью. Пуаро сел рядом.

Ему еще раз предстояло стать свидетелем феномена, к которому он уже привыкал. Эта привлекательная рыжеволосая молодая женщина была готова рассказать ему то, о чем она дважды подумала бы, прежде чем рассказать англичанину.

— Я надеялась, — сказала она, — что, когда мы приедем сюда в отпуск, подальше от города, все станет на свое место… Но ничего не изменилось.

— Ничто?

— Нет, Алек по-прежнему мрачен… о, я не знаю… он стал замкнут. Я не понимаю, что с ним происходит. Его нервы на пределе. Ему звонят по телефону, оставляют какие-то странные записки, и он ни о чем мне не рассказывает. Это сводит меня с ума! Сначала я думала, что здесь замешана другая женщина, но это маловероятно.

Ее голос звучал несколько неуверенно, словно ее тревожили и другие мысли. Пуаро это заметил.

— Вам понравился вчерашний чай? — спросил он.

— Чай? — переспросила она удивленно. Казалось, ее мысли были далеко и теперь возвращались к действительности. — О да, — спохватилась она. — Вы не представляете себе, как это было утомительно. Сидеть в том душном шатре с паранджой на лице…

— В чайной палатке, наверное, тоже было душно?

— О, да! Но выпить чашку чая всегда приятно, не так ли?

— Вы только что искали что-то, мадам. Может быть, вот это? — Он протянул ей брелок.

— Я… о, да! О… благодарю вас, месье Пуаро. Где вы нашли его?

— Здесь, на полу, вот в этой трещине.

— Должно быть, я его когда-то уронила.

— Вчера?

— О нет, не вчера. Раньше.

— Но, мадам, я помню, что видел этот самый брелок у вас на запястье, когда вы предсказывали мне мою судьбу.

Никто не умел преподнести преднамеренную ложь так искусно, как это делал Эркюль Пуаро. Он солгал с такой уверенностью, что Пегги Легги потупила взгляд.