Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне - [6]

Гибсон искал для нее работу и обнаружил, что на самом деле существуют такие места, где от претендентов не требуют никакого опыта. Вместо этого необходимо крепкое здоровье и физическая сила. Но и этими качествами Розмари не обладала. Гибсон понимал, что ей, наоборот, грозит полный упадок сил. В доме царило все большее запустение, а она ничего не могла с этим поделать. Себя же поддерживала в чистоте благодаря невероятному усилию и упрямым проблескам врожденной гордости. В остальном ее подкашивало физическое и эмоциональное истощение. Забегать три раза в неделю, болтать и заставлять разглаживаться ее лицо – все это было крайне необходимо, но совершенно недостаточно.

Что ей делать? Этот вопрос теперь не давал Гибсону покоя. У Розмари нет средств к существованию, нет сил. Она вроде бы питается, но Гибсон не был уверен, насколько хорошо. А скоро у нее вообще не будет места, где можно есть и спать, поскольку первое марта неизбежно приближалось.

25 февраля Гибсон явился к Розмари и объявил, что уплатил за дом за апрель.

– Вам требуется время, – сказал он. – Оно совершенно необходимо. Будете мне должны. Это пустяки. Я просто дал вам в долг.

Розмари разрыдалась и плакала так долго, что он начал беспокоиться.

– Ну, мышка, будет… пожалуйста. – У него тоже запершило в горле. Она сказала ему, что тревожится за свой рассудок. Хотя, побежденный апатией и оцепенением, он не сдал, как рассудок ее отца. В смятении Гибсон настоял, чтобы Розмари показалась его врачу.

Врач посмеялся над ним. Проблемы старого профессора Джеймса не передавались по наследству. У женщины сильно подорвано здоровье. Она исхудала, плохо питается, анемична. Нервы никуда. Совершенно ясно, что ей требуется лечение, диета, продолжительный отдых. Врач говорил так, словно решил все проблемы пациентки.

Гибсон прикусил губу.

– Я вижу, Гибсон, вы собрались ее опекать? – дружелюбно спросил врач.

Гибсон кивнул. Он купил ей лекарства. Учил, как надо себя вести. Но при этом сознавал, что всего этого недостаточно.

В тот же вечер его случайно встретил один из его коллег и шутливо ткнул в ребра.

– Ну ты и жучина, Гибсон. Слышал, подкатываешься к дочери старины Джеймса. Когда свадьба?

Глава III

13 апреля он пришел к ней после обеда – он всегда являлся в ее дом после занятий, но до темноты – и застал Розмари сидящей в буром кресле в гостиной. Гибсон заметил скопившуюся в его швах пыль. И подумал: как можно хорошо себя чувствовать в таком ужасном месте? Надо отсюда вызволять ее.

На сей раз Розмари закинула волосы назад и завязала на затылке выцветшей красной лентой. Но не приобрела девчоночьего вида. Она выглядела изнуренной. Заговорила так, словно выучила все наизусть:

– Я чувствую себя намного лучше. Не сомневаюсь, лекарства приносят мне пользу. Учитывая мое положение, это очень обнадеживает. – Она с трудом разлепила веки. – Мистер Гибсон, прошу вас уйти и никогда больше сюда не приходить.

– Почему? – с болью спросил он.

– Я вам никто, и вы не обязаны обо мне заботиться. Вы даже не были нашим другом.

– Но теперь-то я друг, – проговорил он.

– Безусловно, – признала Розмари и всхлипнула. – Единственный. Но вы мне уже помогли, и этого довольно. Поздравьте себя с успехом, пожалуйста.

Гибсон поднялся и немного прошелся. Он оценил ее отважный порыв. Одобрил. Но ему стало грустно.

– Что вы станете делать первого мая?

– Если не останется ничего иного… буду жить на пособие.

– Понимаю. Вам неловко передо мной, и вы не хотите, чтобы я вам дальше помогал.

Розмари молча покачала головой. У нее был такой вид, словно надежда ее покинула.

– Сказано, – мистер Гибсон посмотрел на ужасные обои, – больше благословен дающий, а не берущий. Но в таком случае должен найтись человек, кто согласится брать и будет это делать с благорасположением, – мрачно добавил он.

Розмари дернулась, будто он ударил ее.

– Знаю, это непросто, – быстро проговорил он.

Гибсон колебался, но недолго.

Проблема заключалась в том, что заработало его воображение. Ему бы следовало знать: если что-то живо представить, все может исполниться. Вероятно, исполнится. Гибсон сел и подался вперед.

– Розмари, вообразите, будто есть нечто такое, что вы можете сами для меня сделать.

– Все что угодно, – сдавленно ответила она. – Я просто обязана исполнить это.

– Вот и хорошо. Будем считать это само собой разумеющимся, что вы мне благодарны, и не надо больше это повторять. Договорились? Слишком мучительно для нас обоих. Мне неприятно смотреть, как вы плачете. Не получаю от этого никакого удовольствия.

Розмари зажмурилась.

– Мне пятьдесят пять лет, – продолжил Гибсон. – Что, не выгляжу на свой возраст? – улыбнулся он. – Я обычно говорю, что замариновался в поэзии. Зарабатываю семь тысяч в год. Я хотел познакомить вас с этой… статистикой, прежде чем попросить выйти за меня замуж.

Розмари закрыла лицо ладонями.

– Послушайте минуту, – мягко попросил он. – Я никогда не был женат. Не случалось, чтобы женщина обустраивала для меня дом. Наверное, я что-то потерял в своем одиночестве. У вас, Розмари, есть опыт, как содержать дом, вы занимались этим многие годы. Вы очень хорошо справитесь. И нет сомнения, что настанет момент, когда вы снова почувствуете себя сильной. Вот я и подумал…