Капкан - [75]

Ральф развернул шестифутовое мохнатое диво.

Джо смотрел на него, разинув рот.

— И это… полотенце? А я-то думал, это ковер! — Он потрогал мягкую ткань. — Да ведь им можно хоть два года кряду вытираться! Нет, брат, я просто не могу… не могу его пачкать. Слишком много приходилось мне стирать своими руками. Ни-ни. Это для меня слишком шикарно. И вот еще что, Ральф: не пойду я с тобой в гости. Сраму не оберешься. Ступай один и позабудь про меня. А я в кино потопаю.

— Чепуха! Расскажешь им что-нибудь про Север. Все придут в восторг. Это будет гвоздь программы.

И тут явился мистер Джеймс Уортингтон Вири. Ну да, конечно же, что за вопрос! Хозяин дома, некто полковник Экере, настоятельно просит мистера Прескотта и мистера Истера пожаловать к нему. Это просто маленькая вечеринка, можно будет слегка промочить горло. Полковник Экере жаждет услышать об их путешествии по Северу, о лесных пожарах, о торговле в кредит с индейцами.

— Но у нас нет с собой вечерних костюмов, — дипломатично заметил Ральф.

— Это неважно… Так вы придете, Истер? Полковник Экере будет просто в отчаянии, если вы откажетесь.

Такого приглашения Джо не мог не принять. Но когда Вири ушел, он мрачно осмотрел свой коричневый костюм в большом зеркале; попытался уложить свои густые рыжие с проседью волосы гладко, как у киноактера, смочив их водой и разглаживая щеткой, пока не замычал от боли; и долго подрезал и скоблил ногти огромным складным ножом, забыв уроки, преподанные маникюршей Элверной.

С опаской вступил он вслед за Ральфом в большой ресторан гостиницы.

Ральф после надоевшей грудинки, которую он ел с жестяной тарелки, сидя на корточках, теперь откровенно наслаждался ресторанным великолепием: арочным потолком из желтого камня, гобеленами в простенках между стрельчатых окон, алыми с золотом стульями, которыми не погнушались бы даже испанские архиепископы. Но, шагая следом за метрдотелем и упиваясь дешевой радостью, что в нем сразу почуяли выгодного гостя, он оглянулся на Джо и увидел, что тот совершает опасный и бесконечно длинный путь к столику, охваченный мучительным благоговением, не решаясь даже взглянуть на хорошеньких женщин.

Джо позволил метрдотелю усадить себя. Ральф видел, что на лбу у него блестит испарина. Меню он держал на отлете, вытянув руку и недоверчиво всматриваясь в сомкнутый строй наименований. За соседним столиком кто-то хихикнул. Джо поспешно положил меню, засунул обе руки в карманы, снова вынул их, уронил на стол и наконец спрятал широкие красные кисти на коленях.

— Нашел что-нибудь себе по вкусу, Джо? Или мне заказать?

— Мне бы… мне бы свинины, — сказал Джо с тоской.

— Разве она не надоела тебе на Севере?

— Д-да…

Метрдотель на минуту отвернулся, и Джо, воспользовавшись этим, шепнул:

— Это единственная людская еда, которую я вижу в карточке. Ради всего святого, Ральф, закажи мне что — нибудь. Я не могу! Слишком уж это для меня роскошно!

— Постой. Да ведь здесь самое что ни на есть подходящее место, именно для тебя, — и именно ты должен поехать в Нью-Йорк. Там ты увидишь много нового, стоит только робость преодолеть…

— Ага, нового хоть отбавляй, но тем временем я помру с голоду! Неужто ты думаешь, я посмею когда — нибудь сунуться сюда один? Я только раз и был в ресторане большой гостиницы и то с Элверной, я ж тебе рассказывал.

— Это уж моя забота, старина, чтобы ты получил удовольствие от большого города. Я все обдумал. Через десять лет ты будешь компаньоном Фултона и Хатчинсона. А пока что я закажу обед. Посмотрим, справлюсь ли я не хуже Элверны.

Ральфа соблазнял черепаховый суп, запеченный голубь и шампиньоны, но, горячо надеясь убедить Джо, что жизнь богатых людей не лишена своих прелестей, он заказал добрый гороховый суп, бифштекс с целым гаремом овощей и мороженое.

Он и замолчали. Стоило Джо упомянуть об Элверне, и мысли о ней снова овладели Ральфом. (Наверно, она сейчас обедает одна в поезде. Одна ли?) Здесь, в этих дебрях бархата и хрусталя, он снова переживал светлые, тихие дни на озере и пустынной отмели; он с болью вспомнил измазанные сажей щеки Элверны, ее веселые, озорные глаза, ее громкий, радостный смех.

Он посмотрел на Джо и вдруг вздохнул:

— Будь я проклят! Мы оба тоскуем по ней.

— Да. Я тоскую. И всегда буду тосковать. Но ради нее самой, Ральф, мы оба, я — потому что так беден, а ты — потому что так богат, должны держаться от нее подальше.

— Да. Пожалуй, ты прав. И вот что, Джо… Давай постараемся, чтобы наша дружба была настоящей и прочной. Знаешь, мне так нужно, чтобы ты ворчал на меня, не то я опять стану мелким сутягой и погрязну в делах.

— Никто тебе не нужен.

— Все равно, ты поедешь со мной в Нью-Йорк.

— Что ж… Но предупреждаю тебя, я намерен отыскать себе там дешевую харчевню, где пол посыпан опилками, а официант ходит без воротничка, с резинками на рукавах, и буду являться туда каждый день, плевать на пол и орать: «Эй, тащи-ка сюда свинины с бобами, да пошевеливайся, не то голову оторву!» Тогда, может, я и выдержу… Мать честная! Вот это бифштекс!

Хитрость Ральфа удалась. Вид роскошного бифштекса, украшенного горошком, морковью, ломтиками картофеля и хрустящим жареным луком, открыл перед Джо новые захватывающие перспективы; и когда в девять часов за ними пришел Джеймс Уортингтон Вири, Джо, видимо, был убежден, что в Нью-Йорке есть кое-что еще, кроме подстерегающих на каждом углу хорошеньких женщин и высокомерных официантов, которые все как один над ним смеются.