Капкан. История жадного мальчика - [5]
Но нежданный гость уходить явно не планировал. Он спустился вниз, остановился недалеко от лестницы, бросил на землю свою бесформенную ношу и охапку веток. Отошёл в дальний угол. Послышался звук рвущейся бумаги — мешки из-под цемента — затем шаги. Человек вернулся к охапке веток, некоторое время сооружал из них нечто наподобие шалаша с кусками бумажных мешков в основании. Достал что-то из складок своего балахона, поднёс к уху и потряс.
Помню, тогда я подумал: "Спички. Ну всё, конец".
Сера вспыхнула, огонёк приблизился к костерку, перекинулся на бумагу, и вот уже затрещали в разгорающемся пламени сухие ветки. По подвалу заплясали тени. И моя тень, должно быть, предательски заплясала резвее всех.
Человек уставился прямо на меня, глаза его округлились, заблестели, он коротко вскрикнул и отшатнулся назад. Не удержав равновесия, он упал на пятую точку и, отталкиваясь ногами, быстро стал пятиться, пока не упёрся спиной в стену.
Некоторое время мы смотрели друг на друга; я — в диком ужасе, он — со страхом, постепенно переходящем в любопытство. И это было нехорошо. Я бы предпочёл, чтобы он боялся меня не меньше, чем я его.
Лицо странного человека, хоть и было частично скрыто капюшоном, выглядело весьма отталкивающе: не знаю, что это было, экзема или ожог, но подбородок, верхнюю губу, часть носа и левую щёку покрывала какая-то отвратительная корка. Она была темнее остальной кожи и не отбрасывала бликов от костра.
Одет человек был в грязный, рваный балахон неопределённого цвета. Длинные рукава практически полностью скрывали руки, только кончики пальцев с чёрными ногтями слегка выглядывали из-под ткани. Ноги были босыми и грязными. Многочисленные трещины и порезы на ступнях покрылись коричневой коркой засохшей крови.
— А-а! Кто это тут у на-ас? — проблеял человек, прищурив маслянисто поблёскивающие глаза.
Я стоял молча и дрожал.
Человек быстро поднялся с земли, несколькими весьма резвыми и какими-то обезьяньими прыжками подскочил ко мне. Я затрясся ещё сильнее, от дрожи заныла рука.
— Ма-а-альчик…, - человек сидел передо мной на корточках и внимательно разглядывал, наклоняя голову то вправо, то влево, — застря-ял… застрял, застрял, застря-я-я-ял! — неожиданно громко заорал незнакомец и зашёлся мерзким лающим смехом.
Мне стало совсем не по себе, на глаза навернулись слезы, и я дрожащим голосом прошептал: "Дяденька, я домой хочу". Ничего умнее в голову не пришло. Да, по правде сказать, в голове тогда вообще ничего кроме дикого ужаса не было. Удивительно, как я смог связать между собой хотя бы эти четыре слова.
Незнакомец перестал хохотать и, раскрыв кольцом растрескавшиеся губы, словно бабуин, уставился мне в глаза.
— Ду-ра-чёк. — сложил он по слогам и ткнул меня грязным пальцем в лоб, после чего довольный сам собой снова зашёлся гадким хохотом.
Мне стало немного обидно. Я открыл было рот, чтобы разубедить этого странного типа, сказать, что ни какой я не дурачок, но не смог подобрать слов. Удалось лишь пару раз всхлипнуть и разреветься.
Незнакомец развернулся и тремя большими прыжками подскочил к костру. Порывшись в своём тряпье, он выудил оттуда что-то длинное и поблёскивающее. Нож. Огромный, как мне тогда показалось, тесак с наполовину сточенным чёрным лезвием.
Увидев это сквозь пелену слёз, я тут же замолчал, даже дышать перестал ненадолго. В памяти всплыли эпизодами страшные сказки о разбойниках и людоедах, а ещё картинка из "Кота в сапогах". Да-да, Вам это покажется смешным, но я в детстве этой картинки очень боялся, не в девять лет, разумеется, но подсознание надёжно сохраняет наши младенческие страхи и при случае не упускает возможности о них напомнить. На картинке этой был изображён ужасный людоед. Он стоял на фоне громадного чана, подвешенного над огнём, а за поясом у людоеда торчал нож. Персонаж этот конечно был мало похож на странного человека в капюшоне, но вот нож у него как две капли воды походил на тот, что маячил сейчас у меня перед глазами. Да и жёлтые языки пламени добавляли сходства с картинкой.
Человек на секунду взглянул на меня, ехидно ухмыльнулся и поднял с земли свою бесформенную ношу. Как оказалось, это была собака. Большая рыжая собака с длинной свалявшейся шерстью. Человек держал её за заднюю лапу, и я видел, что шея и морда животного перепачканы кровью. Нож сверкнул тусклым отблеском огня, рука с чёрными ногтями сделала несколько быстрых уверенных движений, и туша собаки упала на пол, лишившись задней ноги. Меня снова замутило. Человек перехватил откромсанную ногу поудобнее, поддел кончиком ножа кожу, просунул внутрь лезвие и одним рывком вспорол шкуру от среза бедра до заднего когтя. Потом он положил собачью ногу на землю, лапой к себе, обеими руками ухватился за край шкуры на бедре и разом сорвал её с жутким тошнотворным треском.
Незнакомец снова взглянул в мою сторону из-под капюшона, должно быть, вид у меня был не слишком жизнерадостный, и злорадно захихикал.
— Хе-хе, мясцо, свеженькое, — приговаривал он, вертя над огнём собачью ногу, — скоро будем кушать.
Мерзкая горечь желудочного сока подступила к горлу.
— Хочешь? — обратился ко мне живодёр.
Версия от 22.09.2014.Продолжение "Песен мёртвых соловьёв". В соавторстве с Вячеславом Хватовым.
АННОТАЦИЯ ИЗДАТЕЛЬСТВА:Глобальная война случилась. 23 июня 2012 года руководство США приняло решение о нанесении «упреждающего» ракетно-бомбового удара по территории Российской Федерации. Агрессоры не боялись ответа. Они надеялись на систему ПРО, но сильно её переоценили. Ад сорвался с цепей и поглотил Землю. Города лежат в руинах присыпанных пеплом их жителей. Но человек не перестал существовать как вид. Уцелевшие представители рода людского спрятались в глубокие норы, затаились и переждали.Минуло семьдесят лет со времён Армагеддона.
Человечество. Когда-то давно это слово многое значило. Когда-то оно произносилось гордо. Шесть миллиардов представителей рода людского заселяли планету. Белые, жёлтые, чёрные, с широким и с узким разрезом глаз, высокие и низкорослые, сытые и голодные. Они работали, строили, спаривались, растили детей, читали книги, летали в космос, двигали вперёд цивилизацию и считали себя венцом творения природы. Справедливо считали. Но… всё изменилось. Добро пожаловать в заокские пустоши.Женщины, дети, подростки, люди с тонкой душевной организацией, ОСТОРОЖНО! Текст содержит ненормативную лексику, описания людоедства, уродств и сцены жёсткого насилия (не сексуального).
Анкета Главного ГерояФ.И.О.: при рождении не даноВозраст: точно не известенПол: мужскойСексуальная ориентация: традиционная, женщин воспринимает исключительно как объекты удовлетворения естественных потребностей мужского организмаРод занятий: охотник за головами и прочими частями тела, на усмотрение заказчикаОтрицательные черты: безнравственен, психопатичен, склонен к садизму, убийца, каннибалПоложительные черты: раскомплексован, умён, творчески одарён, философ, гурманЖенщины, дети, подростки, люди с тонкой душевной организацией, ОСТОРОЖНО! Текст содержит ненормативную лексику, описания людоедства, уродств и сцены жёсткого насилия (не сексуального).
Отчего-то многие полагают, что у моих коллег по цеху чёрствое сердце. Они, мол, не способны сопереживать чужому горю, да и сами скупы на эмоции. Профессиональная деформация личности, как у хирургов или палачей. Бездушные твари, холодные, словно рыбы. Это заблуждение. Под суровой покрытой шрамами оболочкой таится нежная податливая мякоть, которую легко ранить неосторожным словом, косым взглядом, неуместным покашливанием, плохими манерами, смрадным дыханием или просто смурным ебалом, маячащим пред светлыми очами этих замечательных людей с тонкой душевной организацией.
Четверо наших современников волей таинственных сил переносятся в Ош - мир перманентного, мрачного и жестокого средневековья, наполненный тёмной магией и чудовищными существами. В этом мире душа - не эфемерная субстанция, а вполне реальная, осязаемая сущность, обладающая огромной энергией и ценностью. Регулярное поглощение душ дарует не только бессмертие, но и жизненный опыт их прежних обладателей. Поглотили душу пироманта - файрболы в вашем распоряжении, душу мечника - умение фехтовать у вас в крови. Но мир Ош существует многие-многие века, и его обитатели никогда не отказываются от того, чтобы при случае продлить свою жизнь, забрав чужую.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
Сюжеты напечатанных в этой книжке рассказов основаны на реальных фактах из жизни нашего недавнего партийно-административно–командного прошлого.Автор не ставил своей целью критиковать это прошлое задним числом или, как гласит арабская пословица: «Дергать мертвого льва за хвост», а просто на примерах этих рассказов (которые, естественно, не могли быть опубликованы в том прошлом), через юмор, сатиру, а кое–где и сарказм, еще раз показать читателю, как нами правили наши бывшие власти. Показать для того, чтобы мы еще раз поняли, что возврата к такому прошлому быть не должно, чтобы мы, во многом продолжающие оставаться зашоренными с пеленок так называемой коммунистической идеологией, еще раз оглянулись и удивились: «Неужели так было? Неужели был такой идиотизм?»Только оценив прошлое и скинув груз былых ошибок, можно правильно смотреть в будущее.
"Идя сквозь выжженные поля – не принимаешь вдохновенья, только внимая, как распускается вечерний ослинник, совершенно осознаешь, что сдвинутое солнце позволяет быть многоцветным даже там, где закон цвета еще не привит. Когда представляешь едва заметную точку, через которую возможно провести три параллели – расходишься в безумии, идя со всего мира одновременно. «Лицемер!», – вскрикнула герцогиня Саванны, щелкнув палец о палец. И вековое, тисовое дерево, вывернувшись наизнанку простреленным ртом в области бедер, слово сказало – «Ветер»…".
«На сигарету Говарду упала с носа капля мутного пота. Он посмотрел на солнце. Солнце было хорошее, висело над головой, в объектив не заглядывало. Полдень. Говард не любил пользоваться светофильтрами, но при таком солнце, как в Афганистане, без них – никуда…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».