Капкан для оборотня - [25]

Долгие годы работы в прокуратуре приучили Барсентьева ставить вопросы коллегам напрямую. Это с подследственными нужно было работать поэтапно, ставить вначале косвенные вопросы, исподволь подбираясь к главному. Сплести хитрую сеть, соединить, казалось бы, незначительные пунктики, когда подозреваемый отвечает: «да, да, — это так». И на последний, главный вопрос, он уже не может ответить: «нет», понимая, что отрицать что-либо бессмысленно. Что он опутан невидимой паутиной, которая расставила все по своим местам, и мелочевка, казавшаяся ему совершенно безопасной, вдруг превратилась в стройную систему доказательств. И ответ на главный вопрос уже может прозвучать без его непосредственного участия. Таким образом он вынужден говорить: «да», — потому что надеется хоть этим облегчить свою дальнейшую участь. В этом состоит искусство допроса, как одного из главных следственных действий.

На столе прокурора города зазвонил один из телефонов.

— Севидов, слушаю вас, — судя по тону прокурор разговаривал с кем-то из представителей местной власти, — нет, Константин Сергеевич… Не знаю, откуда слухи… Да нет — цель совершенно иная… Согласен с вами… Да, сообщу, конечно… И вам всего доброго.

Прокурор положил трубку и улыбнулся.

— Чисто по Гоголю, — весело произнес он, — «к нам едет ревизор» — такой вот слух кем-то запущен. Звонил мэр города… Якобы, прибыл прокурорский генерал из Москвы, чтобы встряхнуть весь город и пересажать всех чиновников.

Барсентьев улыбнулся в ответ:

— Да, слухи у нас либо вселяют надежду, либо порождают отчаяние, и этим ловко пользуются политики.

— Но перейдем лучше к делу. Вы, Игорь Викторович, наверное, хотите задать мне некоторые вопросы по случившимся… Не знаю даже, как их и назвать… Чрезвычайным происшествиям, скорее всего. Поскольку для нашего города это действительно «чрезвычайщина».

— Давайте об этом несколько позже, Михаил Матвеевич. Вначале я хотел бы прояснить для себя общую оперативную обстановку в городе. Я вчера просматривал информацию о состоянии преступности и, откровенно говоря, данные меня поразили.

— Догадываюсь, что вы имеете в виду. В Багдаде все спокойно?

— Даже слишком спокойно, я бы сказал. Я просмотрел сводки за прошедшие четыре с лишним месяца 2006 года. Они явно свидетельствуют о том, что организованной и групповой преступности в городе не существует. Не орудуют здесь, похоже, и одиночные преступники-профессионалы. Убийства, грабежи и разбойные нападения случаются, но, в абсолютном своем большинстве, только на семейно-бытовой основе или на почве пьянства.

— Это действительно так. Вы не ошибаетесь.

— Но это же нонсенс! Современный российский город, в котором не существует организованной преступности? Более того, здесь, практически нет профессиональной преступности… Это поразительно. Ни с чем подобным я в своей практике не только не встречался, но даже и не слышал о таком.

— Да. Даже в захудалых районных центрах криминальный элемент сбивается в стаи и группы для облегчения своей преступной деятельности. А уж крупные города давно поделены на зоны, где властвует криминал, зачастую сращиваясь с коррумпированными представителями правоохранительных органов и продажным чиновничеством…

— Хочу заметить, что многие преступления прошлых лет фактически раскрыты. Агентурными данными выявлены имена и клички участников побоищ, применявших огнестрельное оружие и совершивших убийства. И, тем не менее, дальнейший ход делам не дан. Почему?

— Это очень длинная история, — вздохнул Севидов, — с чего бы начать?

— Пусть это покажется банальным, но давайте начнем с самого начала. В связи с расследованием этих загадочных дел меня интересует все. Абсолютно все. Даже на уровне слухов. Ну, а вы-то обладаете самой полной информацией.

— Хорошо. С начала, так с начала. Еще чаю?

— Не откажусь.

— Наташенька, — Севидов нажал нужную клавишу, — ни с кем меня не соединяй и, пожалуйста…

— Уже несу, Михаил Матвеевич.

Секретарша, заинтересованно стрельнув глазками в сторону Барсентьева, сноровисто убрала на подносик грязные чашки и поставила свежие, дымящиеся.

— Спасибо, — почти хором произнесли оба.

Секретарша вышла.

— Да, в Белокаменске полностью отсутствует организованная преступность, — Севидов отпил глоток чая.

Барсентьев последовал его примеру.

— Не серчайте, но скажу по-казенному. Причиной этого является принципиальная позиция руководства управления внутренних дел, поддержанная прокуратурой города.

Севидов помолчал несколько секунд, затем продолжил.

— В свое время преступным миром Белокаменск был разделен на зоны влияния. Авторитеты обложили данью все мало-мальски прибыльные предприятия. Случались и разборки, и убийства. Преступность, коррупция, проституция, наркомания — городу были, в той или иной мере, присущи все современные пороки, как и любому другому крупному индустриальному центру.

Вопреки опасениям столичного гостя, прокурор города воспринял поставленные вопросы спокойно, с пониманием, и стал рассказывать обо всем обстоятельно, не торопясь.

— Нельзя сказать, что городские правоохранительные органы смирились с существующим положением и ничего не делали. Уголовные дела возбуждались, преступники лишались свободы. Но система не менялась, поскольку в тюрьму, как водится, попадали не самые крупные рыбы. Верхушка оставалась на свободе, по причине отсутствия веских доказательств ее преступной деятельности…