Капитуляция - [17]

Никаких других домов в поле зрения не было. Трактир находился в Бодмин-Мур, у ведущей в Лондон дороги, в полной изоляции — это было двухэтажное, побеленное известкой здание с сизой крышей, к которому примыкала конюшня из белого кирпича. В вымощенном камнем внутреннем дворе стояли два оседланных коня и три повозки. У Трима были постояльцы.

Эвелин остановила свой кабриолет и медленно вышла, привязав кобылу к изгороди перед трактиром. Эвелин потрепала лошадь по шее, и в этот момент из конюшни выбежал мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Эвелин сказала ему, что надолго в трактире не задержится, и попросила напоить кобылу.

Сняв капюшон, Эвелин поглубже укуталась в шерстяную накидку. Поднявшись по ступеням крыльца, она стянула перчатки. Когда Эвелин открыла парадную дверь, из глубины дома донеслись голоса мужчин, непринужденно беседовавших о чём-то.

Стоило Эвелин пройти в бар, как в воздухе повисла некоторая напряженность. Эвелин осознала, что не была в общих комнатах трактиров несколько лет — ни разу с тех пор, как останавливалась со своей семьей в Бресте, до бегства из Франции.

Восемь мужчин, которые сидели за одним из находившихся в комнате длинных столов на козлах, разом смолкли в тот самый момент, когда Эвелин закрыла за собой входную дверь. Среди них был и Джон Трим, владелец заведения, который тут же вскочил.

Сердце Эвелин отчаянно заколотилось. В этом общем зале трактира она чувствовала себя донельзя неуместно.

— Мистер Трим?

— Леди д’Орсе? — Потрясенное выражение исчезло с лица Трима, и он направился к ней, сияя улыбкой. — Какой сюрприз! Проходите, присаживайтесь и позвольте мне сходить за супругой.

Он подвел Эвелин к маленькому столику с четырьмя стульями.

— Благодарю вас, мистер Трим, я надеялась перекинуться с вами парой слов с глазу на глаз, если можно. — Эвелин кожей ощущала оглушительную тишину, воцарившуюся в комнате, и осознавала, что все глаза пристально следят за ними, а в каждое слово, которое она произносила, внимательно вслушиваются.

Темные брови Трима удивленно вскинулись, и он кивнул. Хозяин трактира провел её в отдельную маленькую столовую.

— Пожалуйста, садитесь, а я вернусь через минуту, — пообещал он и пулей вылетел из комнаты.

Эвелин села, ощущая нечто вроде сожаления: она была уверена, что мистер Трим помчался к своей жене — сказать, что им нанесла визит леди д’Орсе.

Эвелин положила перчатки на обеденный стол, оглядев простую, без изысков комнату. Одну из стен занимал кирпичный камин, другие украшали несколько морских пейзажей. Мистер Трим оставил дверь открытой, и Эвелин со своего места могла видеть общую комнату, если бы, конечно, хотела наблюдать за происходящим там.

У Эвелин не было ни малейшего желания объяснять Триму, почему ей так потребовалось переговорить с контрабандистом, причем не с каким-нибудь, а с совершенно конкретным. Но она не думала, что хозяин трактира будет давить на неё, добиваясь объяснений.

Трим вернулся, по-прежнему сияя улыбкой.

— Супруга сейчас принесет чай.

— Очень любезно с вашей стороны. — Эвелин улыбнулась, когда он уселся, и в волнении крепче сжала свою дамскую сумочку. — Мистер Трим, я хотела бы поинтересоваться, не знакомы ли вы с Джеком Грейстоуном?

Вопрос так ошеломил Трима, что его глаза округлились, а брови резко взлетели вверх. И Эвелин поняла, что его ответ будет утвердительным.

— Все знают Грейстоуна, леди д’Орсе. Он самый искусный контрабандист, которого только видел Корнуолл.

Ее сердце бешено заколотилось.

— Вы знакомы с ним лично, сэр? Он останавливался в этом трактире?

Комичное выражение изумления, казалось, навечно застыло на его лице.

— Миледи, не хочу прослыть непочтительным, но почему вы спрашиваете?

Он осторожничал, но эта подозрительность была понятна: контрабандисты едва ли считались законопослушными, добропорядочными гражданами.

— Я должна выяснить, где он находится. Не могу объяснить, для чего именно мне это понадобилось, но мне нужны его услуги.

Трим с подозрением сощурился.

Эвелин мрачно улыбнулась:

— Грейстоун вывез мою семью из Франции почти четыре года назад. Я предпочла бы не рассказывать, почему мне так нужно поговорить с ним теперь, но это вопрос, не терпящий отлагательств.

— И это, разумеется, не мое дело, — подхватил Трим. — Да, леди д’Орсе, он бывал в моем трактире, раз или два. Но буду с вами честен — я не видел его вот уже несколько лет.

Эвелин была разочарована.

— А вы не знаете, как я могу найти его?

— Нет, не знаю. По слухам, Грейстоун живет в заброшенном замке на необитаемом острове, в обстановке глубочайшей секретности.

— Это мне вряд ли поможет, — задумчиво произнесла Эвелин. — Я должна, во что бы то ни стало, разыскать его, сэр.

— Не знаю, удастся ли вам это. За его голову объявлена награда, потому-то он и живет на пустынном острове. Его разыскивают британские власти, леди д’Орсе.

Эвелин удивилась:

— А разве стражи порядка разыскивают не всех фритредеров? [3]

Контрабанда считалась тяжким преступлением и каралась смертной казнью столько, сколько Эвелин себя помнила. Назначение награды за голову преступника едва ли можно было считать чем-то необычным. Тем не менее, множеству контрабандистов удавалось выйти сухими из воды, как только они соглашались служить на флоте его величества или найти нескольких друзей, которые поступили бы на службу вместо них. Кроме того, контрабандист вполне мог отстаивать свою правоту в суде и при наличии хорошего адвоката добиться, чтобы дело было спущено на тормозах. Многих фритредеров высылали из страны, но они часто возвращались — разумеется, незаконно.