Капитаны в законе - [66]

– Но мне понадобится очень много людей, – предупредил Улан. – И кроме того, чтоб нашу тайну никто не узнал, надо объяснить строительство другими, мирными причинами. Мол, для лучшего орошения земель, и прочее.

– Пусть так, – важно согласился Чобан. – А что до людей, то ты их получишь столько, сколько нужно, – заверил он. – Кей Кубад будет счастлив помочь мне, отцу своей любимой старшей жены. А мне надо в Солтанию, дабы предстать перед падишахом и сместить одного… умника, – он вновь мечтательно прищурил глаза, закурлыкал от предвкушения грядущей небывалой победы и, оставив с Уланом сотню своих людей, был таков.

«Уф», – устало вытер со лба пот Улан. Давала о себе знать закавказская жара, да вдобавок постоянное напряжение от общения с эмиром. Но теперь все позади. Точнее, жара осталась, но от нее спастись несложно – река под боком. Правда, предстояло подсчитать объем будущего водохранилища, чтобы успеть закачать в него, но это обычные технические детали. А еще Улану отчего-то припомнились оставленные в Твери Сангре, Изабелла, Заряница, и он с легким беспокойством подумал, как там идет дело с монетами, да и с Литвой – успеет ли Петр управиться со всем без него. Впрочем, его побратиму общаться с Гедимином, скорее всего, в разы легче, чем было бы ему самому.

И вновь припомнились последние минуты расставания.

– In nomine patris, et filii, et spiritus sancti. Amen[31], – перекрестила его на прощание Изабелла, которой он так и не признался в любви – опять не хватило смелости.

Смешно получилось, столько теплых нежных слов он хотел ей сказать, а в конечном счете сам их услышал от нее. Про любовь она, конечно, не говорила, но в ее словах звучала неподдельная доброта и забота. Изабелла обещала ждать и верить, что он вернется, и просила беречь себя.

Да и Заряница на сей раз не косилась ревниво на донью. Застенчиво прижавшись к Петру и то и дело оглядываясь на него, словно до сих пор не веря своему счастью, она тоже наговорила много чего. Ну и всплакнула, не без того.

Сангре был последним.

– Ну, давай, старина, – он шмыгнул носом, крепко обнимая друга, и нарочито бодро произнес: – Если чего, пароль для связи: «Дубина с Нижнего Тагила». Отзыв: «Ты, зараза, на себя погляди!»

Дойдя в своих воспоминаниях до этого места, Улан в очередной раз весело улыбнулся. Ну не может Дон без своих хохмочек. Даже в такой миг и то. Хотя… Может, потому и шутил, чтоб грусть-печаль разогнать. Это он виду не подавал, а на самом деле, поди, тоже сердце щемило, вот и хорохорился.

– Ах да, – спохватился Сангре. – Забыли мы с тобой оговорить условный знак, означающий, что тебя или меня заставили писать под диктовку. Давай сделаем самое простое – подпишемся своими полными именами. Ты – Тимофеич или Буланов, а я – дон Педро де Сангре. Запомнил?

– Не думаю, что у нас вообще будет возможность написать друг другу, – возразил Улан. – Это ж жизнь, а не кино.

– На всякий пожарный случай, – заупрямился Петр.

– Ну хорошо, а если мы пишем не под диктовку, тогда как подписывать?

– Ставь внизу обычное. Ну-у, там «Красный кирасир», «Зеленый драгун» или нечто в этом роде.

– А ты? Доном подпишешься?

– Слишком кратко, – отверг Сангре, потер переносицу и выдал последний перл. – С пламенным террористическим приветом, Тарас Тарасович Бульбанидзе.

Вспоминая это, Улан вновь заулыбался – так стало тепло и отрадно на душе.

«А чего вдруг мне сейчас припомнилось это расставание? – задумался он и спохватился. – Ладья с товаром. Надо ж было проинструктировать ребят по тому листку, который мне Петр перед отъездом сунул, а я забыл!».

Он залез в нагрудный карман и извлек инструкцию. Зная отвращение своего побратима к рынкам, базарам, привозам и торжищам, Петр предусмотрительно выписал цены на меха аж в трех вариантах, разместив каждый в отдельной колонке. В первой была указана идеальная стоимость, которую следовало запрашивать поначалу. Во второй – желательная, а в третьей – минимальная. И внизу на всякий случай примечание: «Для особо тупых: ниже не скидывай. Проторгуешься, лишу медовухи, тампаксов и памперсов».

Буланов поморщился, но вспомнив, что в крайнем случае может послать на ладью кого-то из двух сопровождавших его литвинов, быстро успокоился и направился в сторону юрты. Отныне ей предстояло стать его домом на ближайшие несколько месяцев. И отсчет начался.

Глава 18 Ожидание и незапланированный бой

Увы, но идеи по заказу в голову не приходят. Подобно музам, они иногда прилетают сразу, но подчас, как ни зови – бесполезно. Не зря же говорят про извилины в мозгу. Как знать, может, помимо них в голове имеются и закоулки с тупиками, вот и блуждают по ним идеи, не в силах добраться до сознания. А может, мешала ярость и жажда мести. Эмоции хороши, когда их в меру, но если они всецело овладевают человеком, ни для чего другого места не остается – где уж что-то изобрести. Словом, как ни ломал Петр голову, ничего нового и оригинального по поводу взятия Рагнита придумать не мог.

Бессонная ночь тоже не помогла. Да и горький запах пожарища давал о себе знать. Чтобы хоть как-то разрядиться и немного погасить в себе бушующий гнев, утром он велел оставленным Гедимином проводникам держать направление на Христмемель.