Капитан Суматоха - [46]

Хорошенько раскинув мозгами, Суматоха пришел к выводу, что с палубы он скорее попадет в цель. Крупные корифены и тунцы то и дело поднимались к самой поверхности. Надо было только набраться терпения, подождать, когда рыба подойдет достаточно близко, и пронзить ее гарпуном. Расчет был верный, но Суматоха, боясь потерять драгоценный нож, не хотел рисковать, и только под вечер следующего дня ему удалось поймать корифену. Измученные голодом, а еще больше жаждой, плотогоны ликующими криками приветствовали эту победу. А Бомбасто, забыв про свое отвращение к сырой рыбе, на радостях обнял не только капитана, но и добытую им корифену.

Но их проблемы на этом, увы, не кончились, в чем они очень скоро убедились. Хуже всего допекало их беспощадное тропическое солнце, от него на голом плоту негде было укрыться. Когда становилось совсем невмочь, друзья искали спасения в воде. Но сил было мало; час проплывут, держась рукой за плот, и влезают обратно. А тут еще оказалось, что, если слишком долго лежать в воде, руки-ноги распухают и ногти становятся мягкими. Вот почему команда «Экваторианы» все чаще поглядывала на небо — не видать ли тучи. Когда пошел первый дождик, они радовались ему, как дети Деду Морозу. Дальше последовали еще дожди, с каждым разом всё сильнее и продолжительнее. Однако плотоводцы уже утолили жажду, и вскоре дождь им опостылел не меньше, чем перед этим солнце. Будь у них градусник, он показал бы 17–18 градусов тепла, но они так зябли и стучали зубами, что поминутно прыгали в море, чтобы согреться!

Наверно, все та же усталость была причиной того, что им с каждым днем становилось труднее ловить рыбу. Как-то утром, после особенно беспокойной ночи, Суматоха, бледный, осунувшийся, изможденный, стоял на носу плота и колол гарпуном воду, тщетно пытаясь пронзить на редкость юркую корифену. Вдруг он выпустил гарпун и протер глаза. Но видение не исчезло, и он вскричал:

— Корабль, корабль!

Совершенно верно. На горизонте четко вырисовывалось большое судно — вполне возможно, миноносец. Казалось, оно идет прямо на плот. Нет, вскоре они, к своему разочарованию, убедились, что это обман зрения, на самом деле судно пройдет от них далеко. Хотя друзья отлично, знали, что с корабля не различить плот среди этой изрытой равнины, они махали руками и прыгали как одержимые.

— Эх, было бы чем развести огонь, и нас бы живо спасли! — Суматоха с досадой ударил ногой обуглившуюся дощечку.

— Хватило бы одного пистолета, — отозвался Бомбасто.

— Давно ли мы спешили убирать мачту, чтобы нас только не обнаружили, — горько произнес Ниссе.

Когда судно скрылось за горизонтом, все примолкли. Они даже избегали смотреть друг на друга. Чтобы отвлечься, Суматоха пошел на нос проверить, как поживает ехидная корифена. И лишь тут страшная мысль пронизала его сознание: гарпун, который он выпустил из рук, когда заметил корабль, конечно, упал в воду и давным-давно утонул…

Друзья искренне старались утешить Суматоху, называли его молодцом. Другим и пошевелиться-то было невмочь, говорили они, а он один старался поймать рыбу. Но Суматоха немного утешился лишь после того, как Фишер предложил сделать аркан и попытаться им ловить рыбу. А чтобы плот не распался, они срастили аркан из веревок, которые отвязали одну на носу, другую на корме.

— Вот так, осталось только уговорить рыбу заплыть в петлю, — сказал Фишер. — Правда, я не слышал, чтобы так ловили тунцов, но акулы попадаются. Кстати, ребята, вы заметили? С самого пожара за плотом упорно ходит большая синяя акула. Есть старое морское суеверие, будто акулы любят покойников. Можно подумать, она смекнула, в чем дело, и ждет… А мы ей докажем, что она ошибается. Поймаем и сами ее съедим!

— А акулу можно есть? — спросил Суматоха. — Полинезийцы ее в рот не берут.

— И мы бы не ели, будь у нас что-нибудь получше. Она и жесткая и горьковатая, — ответил Фишер.

— Я все согласен есть, — заверил Ниссе тусклым голосом.

— Дайте мне спокойно умереть, — вздохнул Бомбасто.

Фишер и Суматоха опустили петлю в воду перед носом акулы, которая подошла к самому плоту, будто хотела послушать, о чем речь. Веревка ее ничуть не испугала. Но и совать голову в петлю она явно не собиралась; вообще отнеслась к аркану совсем безучастно. А Фишер объяснил, что головы мало, петлю затягивать можно, только когда аркан проскользнет к хвостовому плавнику, где тело акулы тоньше всего.

— Эй, Бомбасто! Вы все равно собрались умирать, сели бы на край плота, поболтали в воде ногами, может, приманите акулу, — предложил Фишер.

— Я хочу умереть достойно и быть погребенным с военными почестями и салютом на родине, а не в желудке какой-то акулы, — надменно ответил генерал.

Чико тотчас вызвался помочь им вместо генерала.

— Нет, ты не подойдешь, слишком смуглый, — сказал Фишер. — Тут нужны белые ноги, иначе акула их не увидит. У нее плохое зрение.

— Тогда ты! — Суматоха строго посмотрел на Ниссе. — Иди сюда. Акула тебя не тронет, только бей посильнее ногами.

Но его слова не убедили Ниссе. Он нерешительно почесал затылок и скроил страшную рожу.

— Хорошо, я сам, — твердо сказал Суматоха.