Капитан Перережь-Горло - [68]

Оставалось совсем немного!

Обширное пространство вокруг павильона императора было абсолютно пустым, не считая четырех часовых из морской пехоты, расхаживающих внутри высокой ограды павильона и не обращавших внимания ни на что выходящее за пределы их обязанностей.

Придержав Гладиатора, Алан огляделся вокруг. Он ожидал увидеть у гигантского флагштока морских офицеров. Однако те, кто поднял сигнальные флажки, уже поспешили к стоящему справа павильону адмирала Брюи, где поблескивали подзорные трубы и оживленно жестикулировали люди. Но никто не обращал на вновь прибывшего никакого внимания.

Алан спешился и подбежал к краю утеса, сопровождаемый свистом ветра. Сквозь рев криков, доносившихся с берега, он мог расслышать голоса в стороне адмиральского павильона.

– Смотрите, как близко подошли канонерки!

– Отлично!

– Да, но почему англичане не стреляют? Двенадцать императорских канонерок одна за другой шли к фрегату, подгоняемые ветром, разряжали в его сторону орудия и, развернувшись, отплывали назад, чтобы повторить все снова.

Алан видел, как первая канонерка выпалила из носового орудия, затем вторая, делая разворот, произвела выстрел из большой двадцатичетырехфунтовой пушки. Поверхность воды содрогнулась, словно по пей ударили гигантским веслом. Ядро угодило в передний фальшборт «Медузы», но она даже не покачнулась, продолжая медленно плыть против ветра.

Алану повезло, что ветер задержал фрегат. Через полминуты он приблизится настолько, что человек, стоящий на палубе с подзорной трубой, сможет увидеть сигналы Алана с утеса. Лишь бы орудийный дым не стал чересчур плотным!

Бум! Бум! – выпалили носовые пушки еще одной канонерки, сменившись более мощным грохотом двадцатичетырехфунтового орудия. «Медуза», каждый член экипажа которой был на боевом посту, получила очередные три удара по корпусу, но по-прежнему двигалась вперед, не поднимая флагов.

Солнце просвечивало сквозь пелену дыма, поднимающуюся над серо-зеленой водой. Алан поскакал вдоль края утеса, покуда не оказался спиной к стороне ограды павильона, обращенной к морю. Поднимать здесь руки для сигнализации было крайне рискованным – в своем голубом камзоле и желтом жилете Алан мог сразу же стать удобной мишенью. И тем не менее он поднял онемевшие пальцы правой руки так высоко, как мог.

Алан был вынужден идти на риск, хотя слышал у себя за спиной на расстоянии нескольких футов шаги морских пехотинцев за оградой павильона. Он был почти уверен, что видит блеск трех подзорных труб на борту «Медузы», покачнувшейся вслед за очередным залпом.

Теперь надо показать только одну букву. «Икс» означает, что Бонн собирается вторгнуться в Британию, «игрек» – что он отказывается от этого намерения.

Букву «игрек» изобразить легче всего. Достаточно поднять руку, устремив вверх большой палец и мизинец и прижав к ладони остальные три пальца. Алан подал сигнал правой рукой, затем левой, потом опять правой…

– Проклятые англичане окончательно спятили! Может, они не стреляют потому, что у них нет пороха?

– Корабль снова продырявили! По-моему, он дает крен!

– Если бы канонерки могли поднять пушки повыше и сбить ему мачты!

Нет, отчаянно думал Алан, этот сигнал не сообщает всего, что он должен передать. Нужно изобразить несколько слов, покуда дым не окутал все.

«БОНИ ИДЕТ КОНТРМАРШЕМ НА АВСТРИЮ. БОНИ ИДЕТ КОНТРМАРШЕМ НА АВСТРИЮ. БОНИ…»

Раз за разом изображая пальцами эту фразу, Алан ощущал, что все его тело дрожит, как у больного малярией. Он так долго практиковался в азбуке глухонемых, что складывал буквы автоматически. Бросив взгляд налево, Алан увидел артиллеристов в голубых мундирах, кричащих что-то друг другу, стоя у мортиры и тыча пальцами на «Медузу». Посмотрев направо, он едва не ослеп от блеска медных подзорных труб, также направленных на фрегат.

Как ни странно, никто до сих пор не обратил внимания на Алана.

«БОНИ ИДЕТ КОНТРМАРШЕМ НА АВСТРИЮ. БОНИ…»

Приняли ли на корабле его сообщение? Этого Алан не мог утверждать, даже если бы послал его сто раз. Возможно, ему предстоит провести часы, дни, даже всю оставшуюся ему, очевидно, уже недолгую жизнь, так и не узнав об этом из-за того, что по глупости забыл взять подзорную трубу.

Алан выпрямился, опустив руки и слушая крики на берегу. «Медуза» продолжала следовать прежним курсом.

Внезапно на фрегате замелькали сигнальные флажки, и Алан, проклиная себя за то, что не вспомнил об этой возможности, прочитал послание, отправленное ему над зелеными волнами Ла-Манша:

«СООБЩЕНИЕ ПРИНЯТО».

Итак, «Медуза», преодолев все препятствия, все-таки справилась с полученным заданием.

«Теперь убирайтесь! – молча взмолился Алан. – Уходите отсюда, дураки, покуда еще есть время! Канонерки сейчас снова дадут залп!»

– Она горит!

– Да нет!

– Говорю тебе, горит! Взгляните в трубу! Конечно, она не целиком вспыхнула, но все-таки…

Нет, подумал Алап, она вспыхнула не целиком. У нее еще есть время убраться, если только там не все спятили.

Но ведь подать ему сигнал флажками мог только капитан «Медузы». Значит, на сей раз капитан знал, в чем состоит его миссия, понимал, что она выполнена и что тяжкое испытание окончено.