Капитан "Оспрея" и другие рассказы - [67]
Питер Губбинс первый появился в пивной с подвязанной рукой и в таком плохом расположении духа, что никто из нас не мог развеселить его. Он рассчитывал блеснуть тут десятью блестящими соверенами и никак не мог примириться с разочарованием, выпавшим на его долю.
— Я удивляюсь тому, как он узнал об этом? — сказал Дикки Уид.
— Я могу это сказать тебе, — заметил Боб Притти, сидевший одиноко в углу и приветливо кивавший головой Питеру, не замечавшему его. — Один из моих друзей в Викгаме написал ему обо всем. Он был так возмущен тем фактом, что Билль Чемберс и Генри Валькер пропили все деньги, что он написал письмо, подписанное "Друг рабочего", описал все как было и посоветовал ему, как поступить в данном случае.
— Это твой друг? Что ему вздумалось писать? — спросил Джон Биггс с недоумением.
— Не знаю, — ответил Боб, — это очень образованный человек и он очень любит писать письма. Он намерен завтра написать еще другое письмо, если только я вовремя его не остановлю.
— Другое письмо? — сказал Питер, только что говоривший, что он в жизни ни слова не скажет Бобу Притти, — какое письмо?
— Относительно того, будто я подстрелил вас всех. Я желаю восстановить свою репутацию, — ведь против меня нет никаких улик, а свидетелей у меня много. Но в общем мне все это представляется настолько подозрительным с точки зрения мистера Сеттона, что он наверное ничего больше не даст вам; ему и без того было неприятно стать всеобщим посмешищем.
— Ты не сделаешь этого, Боби, — сказал Питер.
— Но это не я, дружище, это мой приятель. Но я готов отговорить его, если мне только отдадут половину всего; я уверен, что я сумею убедить его.
Сначала Питер заявил, что не даст ни пенса, — пусть его приятель пишет, сколько угодно писем, но потом он одумался и попросил Боба подождать, пока он посоветуется с Самом и Вальтером.
Когда он вернулся, то принес с собою первую часть денег, полученных за эту неделю, и отдал ее Бобу Притти, но тут же при этом сказал, что оставил Вальтера Белля в состоянии, близком к помешательству, а Сам Джонс так разозлился, что к нему страшно подойти.
The Four Pigeons (1905)
Перевод В. А. Магской
Сообщник боцмана
Мистер Джонс Бенн громко вздохнул и с жестом отчаянья взялся за ручку двери; м-с Уотерс, сидя на высоком стуле, смотрела на него с видимым нетерпением.
— Чувство мое никогда не изменится, — сказал боцман.
— Мое тоже! — ответила ему хозяйка дома резко. — Странное дело, мистер Бенн, вы всегда просите моей руки после третьей кружки пива.
— Я пью только для того, чтобы набраться храбрости, — возразил боцман, — в следующий раз я сделаю вам предложение, не выпив еще ни капли. Это докажет вам, как серьезно я отношусь к этому вопросу.
Он открыл дверь и вышел на улицу, раньше чем хозяйка пивной успела выбрать один из многих ответов, вертевшихся у нее на языке. После прохладной пивной воздух на улице казался душным и дорога пыльной и раскаленной. Но, удрученный отказом, повторяющимся уже пятый раз в продолжение двух недель, бедный боцман шел, ничего не замечая. Шаги его были медленны, но голова его деятельно работала.
Он прошел целых две мили в глубоком раздумье и, дойдя до первой попавшейся скамьи, опустился на нее и закурил свою трубку. Жара и громкое жужжание пчел подействовали на него усыпляющим образом, глаза боцмана закрылись, и трубка беспомощно повисла на полуоткрытых губах.
Вдруг он услышал чьи-то шаги, открыл глаза, поискал в кармане спички и посмотрел на нарушителя окружавшей его тишины. Это был высокого роста человек с маленьким узелком не плечах. По его прямой, статной фигуре, быстрому взгляду и военной выправке нетрудно было угадать, что это бывший солдат.
Незнакомец подошел к боцману, посмотрел на него с приветливой улыбкой и сказал:
— Нет ли у вас табаку для одной трубочки?
Боцман протянул ему металлическую коробочку, в которой хранил эту драгоценность.
— Вы — солдат? — спросил он, тоже приветливо улыбаясь.
— Был раньше солдатом, — ответил тот, — а теперь сам себе господин.
— Ну, что, набили себе трубку? — спросил боцман, получив обратно свой табак и тоже принимаясь набивать трубку.
Собеседник кивнул головой и, видимо готовый поболтать с первым встречным, бросил свой узелок на землю и опустился на скамью, сказав:
— Посижу, торопиться некуда.
Мистер Бенн потеснился немного, чтобы дать ему место, и некоторое время оба курили молча. В голове боцмана созревала мысль, до сих пор только неясно представлявшаяся ему. Он искоса взглянул на своего соседа: тому на вид было лет тридцать пять; большие густые усы и иронический склад губ придавали его лицу приятное выражение.
— А хотели бы вы найти себе какую-нибудь работу, признайтесь? — спросил его вдруг боцман, окончив свой осмотр.
— Да, я люблю всякое дело, — ответил его собеседник, пуская густые клубы дыма, — но ведь не все можно получить чего желаешь. Иногда это даже вредно для нас.
Боцман подумал о м-с Уотерс и вздохнул. Потом он побрякал деньгами в кармане.
— Что бы вы сказали, если бы я дал вам пол-соверена? — спросил он солдата.
— Послушайте, — воскликнул тот, — если я и спросил у вас табаку, это еще не значит…
