Капитан и Враг - [18]

Шрифт
Интервал

Я уверен, что он именно так и сказал: эта фраза по непонятным причинам на многие годы застряла у меня в голове. К тому же это были последние слова, которые он произнес перед тем, как исчезнуть на несколько недель, а он в тот вечер не вернулся к ужину, и на другое утро за завтраком его тоже не было.

– Где Капитан? – спросил я.

– Откуда же мне знать? – сказала Лайза тоном, которым теперь кажется мне почти криком отчаяния.

– Но он же сказал, что у нас будет еще один урок истории, – заскулил я со свойственным моему возрасту эгоистическим разочарованием, тем более что, как я и опасался, Лайза тут же заменила его уроком закона Божьего.

Уроки закона Божьего пользовались у меня куда меньшим успехом. В школе я, конечно, посещал вместе с другими амаликитянами так называемые «Божественные» уроки, тем не менее события, описанные в Новом завете, я представлял себе весьма смутно – знал только, что Христос родился на постоялом дворе (не на таком, где подают джин с тоником, – в этом я не сомневался), был распят, а потом воскрес. Все это казалось мне сказочкой с неправдоподобно счастливым концом. (Я, к примеру, никогда не верил, что Золушка может выйти замуж за Принца.)

Следуя указанию Капитана, Лайза купила мне Библию в магазине подержанных книг, и я время от времени в нее заглядывал, но старомодный язык был слишком для меня труден, а вся эта история рождения Христа у непорочной девы озадачивала меня. Однажды вечером, когда Лайза как раз собиралась гасить свет над моим диваном, я попросил ее объяснить это мне.

– Я всегда думал, что непорочная дева – это…

Но Лайза быстро оборвала меня и ушла, оставив в темноте. Я решил, что ей, возможно, неприятно говорить о детях, потому что у нее самой никогда их не было, да и слова «непорочная дева» явно озадачивали ее тоже.

Тем не менее – из желания угодить Капитану – она каждое воскресенье заставляла меня читать вслух кусок из Библии, но я скоро изыскал возможность увильнуть от этой нудоты, два раза подряд выбрав для чтения такие места, которые она не могла мне объяснить. Для этой цели я нырнул в ту часть Библии, которая именуется Ветхим заветом, а если не считать истории про амаликитян. Ветхому завету уделялось очень мало внимания на уроках «Божественного».

Для начала я спросил Лайзу, является ли Библия святой книгой, и она сказала:

– Конечно.

Тогда я прочел ей:

– «А ты, сын человеческий, возьми себе острый нож, бритву брадобреев возьми себе, и води ею по голове твоей и по бороде твоей, и возьми себе весы, и раздели волосы на части. Третью часть сожги огнем посреди города… третью часть возьми и изруби ножом… и третью часть развей по ветру… И возьми из этого небольшое число, и завяжи их у себя в полы» [Книга пророка Иезекииля, 5:1-3].

Я спросил:

– Как ты думаешь, Капитан тоже так сделал со своими волосами, когда порезался? И потом – в какие полы?..

Но Лайза уже исчезла, прежде чем я закончил фразу.

Во второй раз, читая вслух Библию, я напал на по-настоящему интересное место. Я сказал:

– Мне это трудно. Здесь слова, которых я не понимаю. Ты не поможешь мне? – И стал читать: – «И пришли к ней сыны Вавилона на любовное ложе, и осквернили ее блудодейством своим, и она осквернила себя ими… Когда ж она явно предалась блудодеяниям своим и открыла наготу свою… И она умножила блудодеяния свои, вспоминая дни молодости своей, когда блудила в земле Египетской» [Книга пророка Иезекииля, 23;17-19].

Я наверняка неверно произнес «блудодеяния», но Лайза все равно сбежала, так и не объяснив мне непонятные слова, и уже никогда больше не просила меня читать вслух.


Когда Капитан на этот раз вернулся, у него снова были усы, но другого вида и цвета. Уже совсем стемнело, когда прозвенел условный звонок, но не успели мы поздороваться с Капитаном, как звонок зазвенел снова, властно. Я уже привык считать, что все звонки имеют условное значение, и в этом звонке было что-то знакомое, но, конечно же, это не мог быть Капитан, так как он стоял с нами на кухне и, затаив дыхание, прислушивался. У меня была хорошая память, и при третьем властном звонке я уже не сомневался, что за дверью стоит мой отец.

– Я не уверен, – сказал я, – но думаю, что это – Сатана.

– Не надо открывать, – сказала Лайза.

– Нет, впустите мерзавца, – сказал Капитан. – Нам не страшен этот зверь.

Я оказался прав. Это был мой отец, и притом не один. Куда хуже было то, что рядом с ним стояла моя тетка.

– Так вот, значит, ты где, Виктор, – взвизгнула она, и меня, наверное, всего передернуло при звуке этого ненавистного и почти забытого имени.

Отец, по-моему, заметил мой страх.

– Извини, Джим, – сказал он, и я отдал ему должное за то, что на этот раз он вспомнил мое новое имя, – мне пришлось привезти ее, потому что она все равно явилась бы и без меня.

– Кто эта женщина? – спросила моя тетка.

Слова отца придали мне немного храбрости.

– Лайза – моя мама, – с вызовом заявил я.

– Ты оскорбляешь память незабвенной усопшей. – У моей тетки была странная манера в определенных обстоятельствах говорить так, будто она читает молитвенник. Это, наверное, оттого, что она часто ходила в церковь.

– Я считаю, – заявил Сатана, – что нам надо сесть и спокойно, интеллигентно все обсудить.


Еще от автора Грэм Грин
Тихий американец

Идея романа «Тихий американец» появилась у Грэма Грина после того, как он побывал в Индокитае в качестве военного корреспондента лондонской «Таймс». Выход книги спровоцировал скандал, а Грина окрестили «самым антиамериканским писателем». Но время все расставило на свои места: роман стал признанной классикой, а название его и вовсе стало нарицательным для американских политиков, силой насаждающих западные ценности в странах третьего мира.Вьетнам начала 50-х годов ХХ века, Сайгон. Жемчужина Юго-Восточной Азии, колониальный рай, объятый пламенем войны.


Ведомство страха

Грэм Грин – выдающийся английский писатель XX века – во время Второй мировой войны был связан с британскими разведывательными службами. Его глубоко психологический роман «Ведомство страха» относится именно к этому времени.


Человеческий фактор

Роман из жизни любой секретной службы не может не содержать в значительной мере элементов фантазии, так как реалистическое повествование почти непременно нарушит какое-нибудь из положений Акта о хранении государственных тайн. Операция «Дядюшка Римус» является в полной мере плодом воображения автора (и, уверен, таковым и останется), как и все герои, будь то англичане, африканцы, русские или поляки. В то же время, по словам Ханса Андерсена, мудрого писателя, тоже занимавшегося созданием фантазий, «из реальности лепим мы наш вымысел».


Путешествия с тетушкой

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Разрушители

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий

Действие книги разворачивается в послевоенной Вене, некогда красивом городе, лежащем теперь в руинах. Городом управляют четыре победивших державы: Россия, Франция, Великобритания и Соединенные Штаты, и все они общаются друг с другом на языке своего прежнего врага. Повсюду царит мрачное настроение, чувство распада и разрушения. И, конечно напряжение возрастает по мере того как читатель втягивается в эту атмосферу тайны, интриг, предательства и постоянно изменяющихся союзов.Форма изложения также интересна, поскольку рассказ ведется от лица британского полицейского.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.