Капитан госбезопасности. Ленинград-39 - [11]

Командир повесил трубку, поднялся со стула и хлопнул в ладоши.

– Живо разбежались по городским. Обзванивать все предприятия, начиная со Сталинского района и дальше по мере удаления. Задача следующая. Выяснить, нет ли среди не явившихся сегодня на работу мужчин такого: ростом около ста семидесяти пяти, от двадцати пяти до тридцати пяти лет, крепкого сложения, стриженного наголо. Предположительно, его инициалы «ВПР». Напугать заводских «особистов» так, чтобы на уши подняли все свои цеха. Вперед, действуйте.

Четверо один за другим молча, быстро вышли в коридор. Второй отдел имел в распоряжении один-единственный телефон, и в экстренных случаях приходилось разбредаться по этажу, просить сотрудников других отделов, чтоб дали попользоваться своими аппаратами.

– Сергей, свяжите меня с Дедом.

Сунув руки в карманы, командир принялся вышагивать по свободному пространству комнаты. Его оставлено было не так уж и много: вдоль стен – шкафы разной высоты, красоты и конструкции, но одинаково набитые служебными бумагами, возле двери, в углу – железный ящик для хранения оружия с вензелем купца Рябушинского по центру крышки, у окна – стол и груды папок вокруг.

– Товарищ капитан. Соединяют.

Командир мгновенно оказался у аппарата. Сержант вручил ему трубку.

– Здравия желаю, товарищ старший майор[19]. Степан Георгиевич, мне нужен взвод на выезд и саперы. Да, да. Очень серьезно. Да, именно этим и пахнет. Конечно, понимаю.

«Какие саперы? – изумился рядовой Сергей Минаков. – Убили какого-то алкоголика. Небось, чтоб получку забрать. И такой переполох».

Но Степан Георгиевич, видимо, проникся взволнованностью начальника второго отдела и, как понял Минаков, даже не стал вникать, в чем дело, не стал расспрашивать. Конечно, командир заслужил доверие, доказал не раз, но…

– Сергей, – командирский голос вывел рядового Минакова из глубокой задумчивости. – Звоните в гараж. Нашу машину на выезд.

– Слушаюсь, товарищ капитан.

Отдав распоряжение, командир возобновил хождение по комнате. Где, по каким просторам бродила его мысль?

– Запишите, Сергей, в ежедневник… – Задумчивость не помешала начальнику второго отдела заметить, что Минаков закончил недолгий разговор с гаражом. – Иван Нестеров, Сталинское УГРО.

Рядовой записал. На сегодняшнее число это была первая запись. Страничка вчерашнего дня заканчивалась приказом, два раза по требованию товарища капитана подчеркнутым красным карандашом: «Минакову – срочно! Наведение порядка на вверенной ему территории! Невыполнение – гауптвахта, десять суток!»

– Толковый парень этот Иван Нестеров. Нам обещали еще одну штатную единицу, надо будет иметь его в виду.

Сергей понимал, что командир сейчас говорит вслух сам с собой, а не с ним.

– В подошвах сапог убитого он нашел глубоко вонзившиеся в них металлические опилки. – Капитан подошел к дверному проему в соседнее помещение, над которым висел портрет Ленина. Задрав голову, посмотрел на вождя. – На запястье обнаружил неотмытые капли машинного масла. На пальцах рассмотрел мелкие ссадины и порезы, свежие и зажившие, какие получает работающий на станке. И сделал правильный вывод, что человек трудился на заводе. – Начальник второго отдела провел пальцем по стене возле плаката «Даешь третью пятилетку!», повернулся и пошел размеренным шагом к окну. – Унюхал ведь еще, стервец, что картуз убитого насквозь провонял табаком, а одежда нет. Что означает, сказал Иван, одежда висела в шкафчике в раздевалке, а головные уборы на какой-нибудь особой вешалке в помещении, где играют в домино в обеденные перерывы и курят без конца. Ишь, как глубоко копает. Если не приписывает себе чужих заслуг. Ладно, придет пора, поговорим, разберемся, что за парень.

Один из комнатных шкафов имел стеклянные дверцы, по левой командир принялся водить пальцем.

– Татуировка «ВПР» должна обозначать инициалы убитого. Никакого другого объяснения у меня нет. Буду очень удивлен, если это не так. А убили нашего рабочего с одного удара в сердце. Еще одна игрушка на елку. Как Андрей проглядел такое невообразимое стечение странностей. – Капитан отошел от шкафа, и Минаков прочитал то, что вывел на стекле командирский палец «Пыль. Пр-во тов. Минаков». – И особенно то, что убитого хотели закопать не с документами, а без них.

К двери товарищ командир обернулся, услышав топот по коридору, и ждал, когда она откроется. Она распахнулась, в комнату влетел Тимофей.

– Есть, – выдохнул он. – Завод «Красная заря». И инициалы сходятся. Вершинин Павел Романович. Фрезеровщик.

– Беги за остальными, выезжаем.

Тимофей нырнул в дверной проем, а командир достал из кармана связку ключей и направился к купеческому ящику. Отомкнув, выдернул из дужек замок, вырвал веревку из сургучного сгустка, упрятанного в углублении печати типа «гитара» (этих «гитар» в свое время вырезал Минаков из липовых чурок тьму, на весь этаж, для всех сейфов, ящиков, шкафов) и откинул крышку железного сундука.

Сергей предполагал, что купчина Рябушинский до того, как получил по заслугам, хранил в этом ящике награбленные у трудового народа сокровища. А сейчас второй отдел держал в нем наиболее секретные документы и табельное оружие сотрудников.