Капитан Френч, или Поиски рая - [92]

Прекрасные перспективы для торговли! Я прикинул, что сбуду им оранжевых обезьянок — в качестве домашних любимцев; возможно, птерогекконы тоже подойдут для этого амплуа. Шабны и черные единороги были слишком большими и прожорливыми существами, но все-таки остров размером с Фад-жейру мог прокормить сотню-другую голов — так что и здесь намечались определенные перспективы. Для лесных угодий вполне подошли бы мелкие хищники и грызуны — лисы и зайцы, белки, еноты, ежи и барсуки. Крыс и кроликов в моем зверинце не было; первые вызывают неприятные ассоциации, а-вторые слишком плодовиты и опасны для культурных растений. Зато я мог предложить красивых (и совсем безвредных) жуков и бабочек с Эдема, а для экологического равновесия — огромный выбор птиц. Клеточные ткани пернатых я хранил в холодильнике, и числилось в нем двенадцать или тринадцать тысяч видов, описанных в красочном проспекте; все, чем богата Земля и прочие миры, — кроме, быть может, какаду-телепатов из сказочного королевства Шандры. Мы занялись подготовкой салона к намечавшимся торгам, столь же сложным, как демонстрация нарядов. Помост был заставлен передвижными голоэ-кранами, кресла собраны в центре, справа от них развернут бар, слева — выставка каталогов и проспектов, печатных и занесенных на голо графические диски; над входом в осевой лифт я приказал повесить изображение малакандрийского сфинкса в натуральную величину (чем черт не шутит, вдруг он кому-то приглянется?..), а в гимнастическом зале мы устроили временный зимний сад — с живыми экспонатами, с птицами, рыбками и мотыльками. Впрочем, рыбок я не надеялся продать — этого добра на Солярисе хватало.

Когда “Цирцея” вышла на планетарную орбиту, приготовления закончились: экраны ожили, автоматический бар замигал огнями, роботы замерли вдоль стен, будто в почетном карауле, а мы без сил рухнули в кресла. Конечно, мы ничего не таскали и не поднимали (это, кстати, не слишком тяжелый труд при двух сотых “же”), но нам пришлось командовать всей своей механической сворой; а ведь давно известно, что главный босс утомляется куда сильнее своих дуболомов-подчиненных. Вот мы и утомились; распоряжаться — это такая неблагодарная работа!

Оглядев плоды наших стараний, Шандра пробормотала:

— Какое прекрасное зрелище… Но у Кассильды оно бы вызвало приступ бешенства. Массаракш! Столько хлопот из-за птичек и зверюшек! Из-за рыбок, бабочек и жуков! Кассильда бы этого не поняла.

— Всякий кулик свое болото хвалит, — с ленивым благодушием отозвался я. — А болото у нас неплохое, и все расширяется да расширяется… Вот, взгляни на эту конкретную трясину… — Я ткнул пальцем в сторону помоста.

— Ты о чем, дорогой? — утомленно поинтересовалась Шандра.

— О том, что в былые времена мне такая роскошь и не снилась. Взять хотя бы наш главный салон… Я купил его на Арморике, и это была нелегкая операция — и для меня, и для “Цирцеи”.

Шандра встрепенулась, предчувствуя новую историю. Мои рассказы все еще значили для нее больше книг и голографических записей; она могла их слушать в любом состоянии — голодной и сытой, веселой и грустной, усталой или наоборот. Время и место тоже значения не имели: рубка, бассейн, столовая или постель казались ей вполне подходящими, чтобы вкусить от мудрости Грэма Френча. Мне это льстило, и я старался не ударить в грязь лицом.

— Так вот, во время своего второго визита на Арморику я обнаружил на орбите останки колониального корабля. Внутри его уже распотрошили и принялись за корпус; двигатель был демонтирован, секции гибернатора нарезаны металлической лапшой, но один из трюмов уцелел — как выяснилось, колонисты хотели устроить там что-то вроде космической фабрики или ретрансляционный

Центр. А может, тюрьму, госпиталь или кабак — их планы насчет этого обломка были весьма спорными и смутными. Мне он приглянулся; довольно большой цилиндр диаметром точь-в-точь как у “Цирцеи”, с броневым покрытием и внутренней обшивкой из металлокерамики. Я подумал, что мне бы эта бочка пригодилась. Если воткнуть ее между гидропонными отсеками и обитаемым модулем, выйдет прекрасный

Зал для торжеств или кубрик для перевозки пассажиров — словом, что-то полезное и небезвыгодное. Обдумав эту идею, я приступил к переговорам.

Они были долгими, скучными и нудными. Мои партнеры набивали цену, толкуя про орбитальные тюрьмы и кабаки, хотя для подобных излишеств места внизу вполне хватало. Я мог бы еще понять их мысль насчет кабацкого бизнеса, но вот с тюрьмой был явный перебор! Какая тюрьма в невесомости? Это уже не тюрьма, а санаторий!

Так я им и сказал, добавив, что в ближайшие столетия им будут нужны не орбитальные тюрьмы и рестораны, а пара спутников связи размером с футбольный мяч. С очевидностью не поспоришь; кисло улыбаясь, мои противники признали, что в этом есть резон, что старая бочка не столь уж важна для будущего армориканской цивилизации и что цена на нее, пожалуй, чуть-чуть завышена. Не откладывая в долгий ящик, я вызвал “Цирцею”, чтоб расплатиться наличными, но партнеры попросили обождать. Совсем немного: день-другой для размышлений и согласований, для подготовки всех бумаг и поиска консенсуса в парламенте (или в сенате — я уж не помню, как назывался их правящий орган, но, так как речь шла о национальном достоянии, только он ратифицировал контракт). Надо сказать, консенсус — сложная штука, особенно на Арморике, где партий столько же, сколько жителей, а мнений еще больше. Понимая всю трудоемкость согласований и размышлений, я терпеливо ждал. Не прошло и месяца, как посланник от парламента (или сената) явился передо мной, но не с контрактом, а с длинным перечнем товаров, в которых нуждались колонисты. Это был замечательный документ! Семьсот семьдесят две позиции; и чтоб разделаться с ними, мне пришлось посетить каждый мир от Арморики до Земли. Но я не возражал, так как могло быть и хуже; мы ударили по рукам, и Кэп Френчи, великий Торговец со Звезд, славный Друг Границы, отправился в полувековое путешествие. Вернувшись и выгрузив товары, я приступил к делам техническим — разумеется, с помощью армориканцев. Процедура была непростой и почти такой же трудоемкой, как поиск консенсуса в местном парламенте. Мы разрезали “Цирцею” пополам, встроили мое приобретение, заварили швы, отшлифовали корпус, установили дополнительные двигатели, и в результате я сделался хозяином роскошного салона — восемьдесят метров в диаметре и сорок высотой. Я был просто счастлив! Как подросток, обменявший груду металлолома на новенький велосипед!