Капитан Быстрова - [13]

Он усадил Настеньку на стул.

— Я тебя сейчас шоколадкой угощу. Хочешь?

— Что вы со мной, как с ребенком, разговариваете?

— А как же еще?

— Мне семнадцать скоро…

— Подумаешь! — развеселился Никитин. — Невеста! Мне двадцать четыре, а я себя еще женихом не считаю!.. Хочешь, буду с тобой, как с невестой, разговаривать. Хочешь?

Никитин принялся веселить ее:

— Ну вот… Во-первых, не извольте плакать, Анастасия Григорьевна! Во-вторых, не угодно ли? От всего сердца!

Он вытащил из стола плитку шоколада и подал ее Настеньке. Она тихо всхлипывала и, смущенно улыбаясь, сквозь слезы глядела на Никитина, а шоколад положила на стол.

— Ну что с тобой? — остановился перед ней озадаченный Никитин. — Разве можно плакать, да еще без причин? Мы ведь с тобой русские люди, а это обязывает…

— Что ж, и плакать нельзя, если русские? Все нации плачут.

— Нам нельзя! Вставай! Улыбнись. Хочешь, давай поцелуемся?

— Давайте, товарищ капитан, может, легче станет! — по-детски наивно ответила медсестра, вытирая слезы.

Никитин ласково и нежно обнял Настеньку, поцеловал в губы. Потом отстранился и взглянул на нее. Ее полуоткрытый рот горестно улыбался, поблескивая ровными белыми зубами. Ресницы вздрагивали на закрытых глазах.

— Ты в самом деле уже не подросток, а настоящая барышня…

— А вы как думали? — грустно спросила она.

— А я думал, не так… Ну, не беда! Это мы вроде помирились или попрощались.

— Попрощались? — Настенька широко раскрыла глаза, отступила назад.

— Лечу ведь, — пояснил Никитин.

— Что с вами! Как можно говорить так?

— Всякое бывает…

— Нет, нет! Не говорите… Не хочу думать о том… Мне так хорошо с вами… и… и никого другого я никогда не поцелую…

— Малость ошиблись мы. Я и сам не ожидал…

Никитин присел к столу и перед небольшим зеркалом стал натирать щеки одеколоном. Настеньке он был виден в профиль. Ей хотелось броситься к нему, крепко обхватить его голову, целовать ее, обнять всего и больше никогда не выпускать из рук. Ею овладел ужас от сказанного им невзначай слова. Зачем он его сказал, это нехорошее слово «попрощались»?

— Извините меня, товарищ капитан… я пойду… Извини, Андрюша…

— За что, милая? Ты чаще приходи ко мне. Буду с тобой по-родному беседовать… Мы так и войну докоротаем, а там посмотрим… Подрастешь, кстати. Мне без тебя не прожить… Коли ты сиротой осталась, то одинокой не останешься. Поняла, что говорю?

— Поняла и спасибо вам… До свидания, Андрей Васильевич. Я вас больше жизни люблю… Так и знайте. Навечно…

Стоя за спиной Никитина, она коснулась рукой его волнистых волос и, еле сдерживая подступившие рыдания, торопливо вышла из комнаты.

11

На аэродроме, не затихая, всю ночь кипела боевая жизнь. Около двух часов назад в воздух ушли самолеты первой группы. Близилось время старта летчиков капитана Никитина. Механики в последний раз проверяли моторы и прогревали их. Из выхлопных труб то тут, то там вырывались лиловые языки пламени — единственные источники света на территории летного поля. В мерцании этих огней тускло поблескивали мокрые плоскости самолетов и кожаные регланы снующих между ними людей.

Сырой, промозглый ветер приносил из мглистой синевы рассвета мелкие капли дождя. Сквозь низкие бесформенные тучи проглядывал серп ущербленной луны.

Маскировочные сетки намокли и отяжелели. С них падали холодные капли и, попадая за воротник кому-нибудь из механиков, заставляли их неистово ругаться.

Быстрова, одетая в комбинезон с меховым воротником, придерживая хлопающие на ветру незастегнутые ремешки шлемофона, весело шла по лужам, еще раз уточняя с Никитиным боевое задание. После делового разговора они успели «поцапаться». Наташа журила товарища за бессонную ночь и язвила:

— Так-то и заблудиться можно. Смотри, не засни в полете!..

— Постараюсь не заснуть! — улыбнулся Никитин, думая о чем-то своем и понимая в то же время беспокойство Наташи.

А та не унималась:

— Развлекай себя мыслью о том, как бы провести официальный шахматный турнир между Никитиным и Никитиным… Партий из семи, что ли?

— Настенька рассказала!

— Нет, повыше. Доктор, — слукавила Наташа, — а завтра, может, и Станицын расскажет, потом Смирнов и, чего доброго, Головин…

— Не выдумывай! Настя меня не выдаст…

— А я?.. Думаешь, я буду терпеть? Смотри, Андрей, прекрати эти ночные бдения. Нехорошо! Что за игра с самим собой?..

— Наташа! Это область частных дел!

— Они могут отразиться на здоровье и боевых делах. Я очень боюсь этого. Ты на виду у всех, по тебе многие равняются… Подумай…

— В бою я буду тот же. Даю честное слово… И обо всем подумаю…

Они пожали друг другу руки и пошли каждый к своей машине.

Кузьмин помог Наташе надеть парашют. Застегнув тугие карабины, она расправила грубые лямки, крепко оплетающие тело. Готовая к полету, ожидая приказ выруливать на старт, Наташа облокотилась на крыло машины. Она думала о Никитине и Настеньке. «Чудесная пара! Настеньке хорошо с ним будет…»

Ее мысли прервали неожиданно подошедшие командир полка Смирнов и майор Станицын. Они поздоровались с Кузьминым.

— Вчера не икалось тебе, Тихон? — весело спросил Смирнов.

— Никак нет, товарищ гвардии полковник!

— А мы вспоминали тебя с Головиным…