Капитан Брингдаун и книга пророка - [35]

Подозрительные предметы сами собой выскальзывают из моих пальцев и с глухим стуком падают на зелёную площадку под ногами. Всё так же медленно поднимаю руки и поворачиваю ладонями к чужаку. Негромко, но отчётливо произношу:

- Я - друг. У меня нет оружия. Я пришёл с миром.

И неважно, понимает ли он английский. Главное - интонация. Доброжелательная, успокаивающая, напрочь лишённая агрессии.

Кажется, он понял. Осклабился ещё шире, отбросил косу в сторону и тоже поднял руки. Потом шагнул мне навстречу, ещё раз шагнул, наконец, побежал. Прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, туземец оказался рядом со мной и, не останавливаясь, с разбегу врезался макушкой мне в подбородок.

И тут я сказал: "Ой!" Или какое-то другое слово. Трудно припомнить точно, если по два раза в день теряешь сознание.

На этот раз я очнулся оттого, что моя голова ударилась обо что-то твёрдое. Вернее, не так. Я почувствовал, что моя голова ударилась обо что-то твёрдое, потому что очнулся. А бился я, по-видимому, уже давно. И пока думал эту мысль, успел шандарахнуться ещё несколько раз. Слава богу, не подбородком, который и так болел неимоверно. И я даже помнил, почему он болит.

Труднее было разобраться, где я сейчас нахожусь. Все мои волосы почему-то решили перебраться поближе к глазам, и из-под них ничего не было видно. Поразмыслив немного, я понял, что вишу вниз головой. Но кто же меня так неудобно повесил?

Виновник нашёлся в непосредственной близости от меня. Да и где ж ему было ещё находиться, если он меня нёс, перекинув через плечо, словно какой-нибудь мешок. И там же, за плечом, он пристроил свою косу с длинным суковатым древком. Об него-то я бился на каждом шагу. Неудивительно, что это занятие мне вскоре надоело.

- Эй, приятель, а нельзя ли поосторожнее? - вежливо поинтересовался я, с трудом шевеля пострадавшей нижней челюстью. - Не дрова ведь несёшь!

Носильщик на мгновение приостановился, сдвинул меня чуть дальше на спину - так, видимо, ему было удобней - и зашагал дальше. Может, он меня и слышал, но ничем не выдал наличия у себя органов слуха и речи.

- Э-эй! - повторил я. - Ты понимаешь, что я говорю? Ты говоришь по-английски? Ты вообще говорить умеешь?

Вот теперь он точно услышал. Остановился и со вздохом облегчения сбросил меня в грязь.

- Вот спасибо, родной! - проворчал я, держась за многострадальный подбородок. - Век твоей доброты не забуду!

Туземец внимательно, склонив голову набок, выслушал меня и снова оскалился. Припоминая, чем это не так давно закончилось, я опасливо отодвинулся в заросли подорожника. Он с весьма деловым видом дёрнул меня за ногу и вернул в первоначальное положение.

- Я... говорить... да, - прохрипел он с жуткими паузами между словами. - Ты... говорить... нет.

Похоже, английский язык он знал весьма поверхностно. Но лучше уж так, чем объясняться знаками.

- Молчать, что ли? - на всякий случай уточнил я.

Он радостно закивал головой. Если, конечно, этот жест не означал что-нибудь иное. Но предположим, он действительно обрадовался тому, что я подсказал нужное слово.

- Ты... молчать... да.

Что ж, молчать - так молчать. Так бы сразу и сказал, Квазимодо!

Мой новый знакомый походил на героя древней книги не только разговорчивостью, но и внешним обликом. И без того невысокого роста, он ещё и сильно сутулился, даже теперь, когда я не обременял его лишней нагрузкой на позвоночник. При этом туземец был необычайно широк в плечах и, по-видимому, силён. Одеждой ему служила бесформенная накидка, сшитая из нескольких кусков не то очень грубой кожи, не то, наоборот, повышенной эластичности чешуи какого-то животного. Голые ноги до самых колен сами переливались рыбьей чешуёй. То ли какая-то болезнь, то ли здесь так принято.

Приглядевшись, я заметил подозрительные проблески также на плечах и руках аборигена. А уж голова его вообще представляла собой изысканное зрелище. Сначала я даже решил, что он носит защитный шлем. Потому что там, где у нормальных людей растут волосы, его череп покрывала гладкая, блестящая корка. И мне сразу стало понятно, почему его нападение увенчалось столь триумфальным успехом. В такой броне можно и об стену биться. Ну, или об дерево, за неимением поблизости стен.

Верхнюю губу, подбородок и даже надбровные дуги туземца тоже покрывал защитный слой. Опять же, именно там, где положено расти усам, бороде и бровям. Сопоставив эти факты, я пришёл к выводу, что чешуя представляет собой видоизмененный, мутировавший волосяной покров. Очень практично, между прочим. Во всяком случае, за ноги никто не кусает.

Тем временем туземец тоже был увлечён мыслительным процессом. Скорее всего, подбирал слова для нового выступления. И насобирал их немало.

- Я ты победить. Я ты хозяин. Я говорить, ты делать всегда.

По всей видимости, это должно означать следующее: Я тебя победил, и теперь буду твоим хозяином. Я буду приказывать, а ты обязан мне подчиняться.

Не то чтобы мне понравилась его идея, но я решил пока ни в чём его не разубеждать. Во-первых, не уверен, что его так уж интересует моё мнение. Во-вторых, сомневаюсь, что мне удастся прямо сейчас убежать. И, в-третьих, разве не этого я добивался? То есть, не совсем этого, но всё-таки. Я ведь хотел найти людей? Хотел. И нашёл. Осталось только убедиться, что ни о каких книгах они в жизни не слышали, и тогда можно с чистой совестью возвращаться на корабль. Правда, для этого ещё придётся: попрощаться с гостеприимными туземцами - раз; разыскать Эллен с Марвином - два; и отремонтировать флайер - три. Но это уже задачи отдалённого будущего. Подумаю о них завтра.