Капитализму в России не бывать! - [25]

А как же следует проводить индустриализацию страны, не впадая в троцкистские крайности, не выжимая все соки из крестьянства? Очевидно, надо строить политику индустриализации так, чтобы промышленность сама могла накапливать средства для собственного развития. Скажем, начинать индустриализацию с развития лёгкой промышленности, которая даёт не чугун и сталь, крестьянину непосредственно не нужные, а ситец, ему необходимый.

Предприятия лёгкой промышленности легче и быстрее строить, они производят товар, который немедленно поступает в продажу и тут же приносит деньги, прибыль. А, накопив прибыль за счёт лёгкой промышленности, можно переходить и к строительству металлургических комбинатов, автомобильных и тракторных заводов. Таким образом, и индустрия будет создана, и финансы страны не будут перенапряжены и расстроены. Но индустриализация при этом будет идти гораздо медленнее.

Наверное, сам Бухарин не осознавал уязвимости этой своей концепции. Ленин мог говорить о медленном, постепенном движении России к социализму, потому что рассчитывал на скорую помощь пролетариев Запада. Но Бухарин на словах признавал возможность построения социализма в одной стране, а это обязывало быть сторонником быстрой индустриализации, потому что одинокая страна социализма неизбежно подвергнется в скором времени агрессии со стороны капиталистических держав. А он ухитрялся сочетать несочетаемое, лишь бы формально выглядеть как продолжатель линии Ленина.

В пылу борьбы с троцкистами Бухарин выдвигает свой скандальный лозунг: «Обогащайтесь!», вызвавший гнев у многих членов партии. Вот как он звучит в контексте: «В общем и целом всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: «обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство. Только идиоты могут говорить, что у нас всегда должна быть беднота; мы должны вести такую политику, в результате которой у нас бедность исчезла бы. Общество бедных — это «паршивый социализм».

Это выступление вызвало множество вопросов: как обогащаться, например, безлошадному крестьянину, который не может выбиться из кабалы у кулака? А если надо обогащаться, то почему только крестьянину, а не нэпману, например? И зачем тогда большевики совершали революцию?

Надо помнить, что русская интеллигенция конца IX — начала XX века, в том числе и революционная, читала Достоевского, и не все большевики считала его, как Ленин, «архискверным». У многих ещё свежа была в памяти концепция всеобщего благосостояния, достигаемого через личный интерес, которую проповедовал один из героев романа «Преступление и наказание» Пётр Петрович Лужин:

«Если мне, например, до сих пор говорили: «возлюби», и я возлюблял, то что из того выходило?.. Выходило то, что я рвал кафтан пополам, делился с ближним, и оба мы оставались наполовину голы… Наука же говорит: возлюби, прежде всех, одного себя, ибо всё на свете на личном интересе основано. Возлюбишь одного себя, то и дела свои обделаешь как следует, и кафтан твой останется цел. Экономическая же правда прибавляет, что чем более в обществе устроенных частных дел и, так сказать, целых кафтанов, тем более для него твёрдых оснований и тем более устраивается в нём и общее дело. Стало быть, приобретая единственно и исключительно себе, я именно тем самым приобретаю как бы и всем и веду к тому, чтобы ближний получил несколько более рваного кафтана и уже не от частных, единичных щедрот, а вследствие всеобщего преуспеяния. Мысль простая, но, к несчастию, слишком долго не приходившая, заслонённая восторженностью и мечтательностию…».

И сколько потом будет попыток теоретически оправдать жизненный принцип «своя рубашка ближе к телу», все они, в какие бы кафтаны ни рядились, по сути повторяли доводы Петра Петровича Лужина. Так что и обращение Бухарина к крестьянству было воспринято в партийной элите через призму лужинской философии.

В сельском хозяйстве методы «военного коммунизма» использовались до середины 20-х годов. Бухарина возмущало то, что зажиточный крестьянин боялся покрыть дом железной крышей, потому что только из-за этого мог бы сразу быть зачислен в кулаки. Такими порядками были недовольны и богатые крестьяне, и та беднота, которая хотела бы наняться к ним в работники. Но постепенно нэповский механизм заработал (в том числе и благодаря энергичным выступлениям Бухарина) и на селе. Однако результаты оказались совсем не такими, какие ожидались. Кулачество действительно обогащалось, но беднота нищала ещё больше и попадала в полную зависимость от кулаков.

Но это была уже не та безропотная беднота, мирившаяся со своей зависимостью от кулака, о какой повествовал в 70-е годы XIX века А.Н.Энгельгардт. Среди бедняков были участники гражданской войны, знавшие, за что они боролись и проливали кровь. Многие имели опыт работы в комбедах, в своё время основательно прижавших кулачество. И они не хотели, чтобы плодами их победы пользовались современные им колупаевы и разуваевы. Словом, деревня вновь оказалась на грани гражданской войны.

С конца 1924 года Зиновьев и Каменев настойчиво добивались исключения Троцкого из партии. Сталин получил возможность сыграть роль миротворца. Он даже предложил Троцкому вступить в союз с ним против Зиновьева и Каменева, но тот отказался. Но давление на Троцкого усиливалось. В январе 1925 года Пленум ЦК решил заменить Троцкого на постах наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета Республики. На его место был назначен сторонник Зиновьева Михаил Фрунзе. (Вскоре после этого Фрунзе, давно страдавший язвой желудка, по настоянию Сталина лёг на операцию, во время которой умер.)