Капитализм в огне. Как сделать эффективную экономическую систему человечной - [11]

На компромиссы приходится идти всегда. Слишком большое внимание к общественным благам душит динамику предпринимательства – живительную силу хорошо работающего рынка. Чрезмерная сосредоточенность на экономической свободе ведет к разрушению природы и социума, к неуклонной деградации институтов, которые удерживают рынок в состоянии баланса.

Эту систему хорошо иллюстрирует опыт России. Советская экономика росла намного медленнее, чем в западных государствах, а личные и политические свободы были ограниченными. После падения Берлинской стены и распада коммунистической империи в стране рьяно взялись внедрять ничем не ограниченный рынок – чикагская школа в чистом виде. В какой-то момент начало даже казаться, что Россия станет страной с развитой рыночной экономикой. Однако никто не удосужился назначить цену экстерналиям, сформировать институты, отвечающие за верховенство закона, создать достойное образование и здравоохранение, проследить, чтобы фирмы не могли устанавливать собственные правила. Несмотря на улыбки, всем по-прежнему заправляли люди с пистолетами. Свои холдинги – значительную часть экономики – российское государство продало узкому кругу подельников, породив исключительно неприятную форму кумовского капитализма. В Соединенных Штатах живет триста двадцать семь миллионов человек, и ВВП страны составляет двадцать один триллион долларов ^{58}. Население России примерно в два раза меньше, а ВВП – всего 1,6 триллиона долларов ^{59}. Свободные рынки нуждаются в свободной политике: функционирующие институты – отличная вещь для бизнеса.

Когда мы говорили лидерам компаний, что они должны быть сосредоточены исключительно на акционерной стоимости, мы тем самым позволили им отвернуться от состояния общественных институтов, которые исторически служили противовесом сконцентрированной экономической мощи. Мы внушили им, что для роста прибылей они должны ослаблять все, что стоит на пути: выступать против защиты прав потребителей, искажать климатологию, разрушать профсоюзы, вкладывать деньги в отмену налогов и правил. Мы подтолкнули бизнесменов к союзу с популистскими движениями, которые вели активные кампании против государства и отвергали фундаментальные демократические ценности. В краткосрочной перспективе эти альянсы принесли соблазнительные доходы, но в долгосрочной – поставили под угрозу столпы общества и экономики. Брексит плох для бизнеса. Вредны глобальные торговые войны, запрет иммиграции[10]. Проблема не в свободном рынке. Проблема в неконтролируемых свободных рынках и в идее, что можно обойтись без государства и социальных и моральных обязательств по заботе о здоровье общества в целом.

Что нужно делать для создания справедливого и устойчивого мира – известно. Семнадцать Целей в области устойчивого развития, принятые Организацией Объединенных Наций, содержат последовательный план действий и широко приняты деловым сообществом ^{60}. У нас есть технологии и умы для решения экологических проблем, у нас есть ресурсы для борьбы с неравенством. Вопрос не в том, что нам делать, а как это делать.

Бизнес должен начать действовать. Это колоссальная сила: ресурсы, умения, глобальный охват, позволяющие добиться значительного результата. Кроме того, у бизнеса есть сильные экономические причины вмешаться. Неконтролируемое глобальное потепление, видимо, к концу века приведет к сокращению американской экономики где-то на десять процентов ^{61} и причинит людям почти невообразимые страдания. Дэвид Уоллес-Уэллс[11] в книге The Uninhabitable Earth, посвященной последствиям повышения долгосрочных средних температур, писал:

Эти числа так малы, что мы склонны пренебрегать их изменением: один, два, четыре, пять градусов… В нашем опыте и памяти нет подходящей аналогии для восприятия этих пороговых величин, но это как мировая война или рецидив раковой опухоли – увидеть еще одну совсем не хочется. При потеплении на два градуса начнут рушиться ледниковые щиты. Четыреста миллионов людей начнут страдать от нехватки воды, большие города в экваториальном поясе планеты станут непригодны для жизни, и даже в северных широтах волны тепла будут каждое лето убивать тысячи людей. В Индии будет в тридцать два раза больше приливов экстремального тепла, каждый из которых станет в пять раз продолжительнее и затронет в девяносто три раза больше граждан страны. И это самый благоприятный сценарий. При повышении температуры на три градуса в Южной Европе воцарится засуха. В Центральной Америке засухи будут длиться в среднем на девятнадцать месяцев дольше, а на Карибских островах – на двадцать один месяц. Удвоится область, выжигаемая каждый год лесными пожарами.

К 2050 году миллиард человек может покинуть обжитые места ^{62}. Это совсем не тот мир, в котором нам хочется жить, и он угрожает нашей экономической системе. Рэй Далио, основатель Bridgewater Associates, одного из самых больших в мире хедж-фондов, говорит:

Я думаю, большинство капиталистов не умеет правильно делить экономический пирог, а большинство социалистов не умеет его как следует испечь. Тем не менее, мы оказались на перепутье, и теперь перед нами стоит выбор: или люди разных идеологических воззрений начнут сотрудничать друг с другом и умело перестроят систему, чтобы пирог правильно пекли и резали, или же нас ждет крупный конфликт и какая-то форма революции, из-за которой пострадают почти все, а пирог станет меньше.